Фенрир. Рожденный волком - читать онлайн книгу. Автор: Марк Даниэль Лахлан cтр.№ 124

Элис все ждала, что сейчас принесут Жеана. Она так сильно за­мерзла, что даже мысли замедлили ход, и Элис заблудилась в своем магическом «я», среди поющих и гудящих рун. Теперь же, отогрева­ясь, она начала беспокоиться, где же исповедник.

Большой зал Олега представлял собой просторную, почти лишен­ную обстановки комнату в духе викингов; по стенам стояли скамьи, в одном углу лежали постельные принадлежности. Народ толпился в дверях, все вытягивали шеи, пытаясь ее рассмотреть. Она заметила шаманку, вымазанную белой глиной, с нечесаными волосами, обве­шанную лентами и побрякушками; здесь были и дети, и двое суровых воинов с напряженными и даже испуганными лицами. Их беспокой­ство она чувствовала как лишенную тональности, нестройную музыку.

Люди расступились, и вошел Вещий Олег. Он был высок ростом, с широкими плечами и длинными светлыми волосами. На нем была богато расшитая рубаха из синей шерсти со шнуровкой на груди и мешковатые штаны в восточном стиле.

Олег присел рядом с ее периной, и Элис посмотрела ему в глаза. Всю свою жизнь она умела улавливать намерения людей, их скрытые мотивы — слова или чувства для этого не требовались, достаточно было красок и звуков, — однако с Олегом она не ощутила ничего. Его душа никак не звучала, он казался ей едва ли не покойником. В нем отсутствовало свечение жизни, которое она различала в людях, сто­ящих у двери, не горел тот огонек, который горел в других, не было той свечи, какие мерцали в нише стены в саду ее сознания. На кора­бле она ощущала исходящую от князя тревогу и желание спасти ей жизнь, он так волновался, что волнение заглушало все остальные звуки. Но теперь и вовсе воцарилась тишина.

— Ты ведь волшебник, провидец, — сказала она.

— Так меня называют.

— Ты знаешь, кто я?

— Элис из Парижа. Я так долго тебя искал, моя госпожа.

— И вот я пришла к тебе. Ты сможешь мне помочь? Ты сможешь помочь исповеднику Жеану?

Олег догадался, что она говорит о монахе с корабля.

— Тому, кто прибыл с тобой?

— Да.

— Мы уже позаботились о нем, — сказал князь, — теперь по­зволь позаботиться о тебе.

— Я сейчас сама не своя, — призналась Элис. — Внутри меня жи­вет магия, и я никак не могу избавиться от нее.

— Я помогу тебе, — сказал Олег, — только ты должна позволить мне. То, что в тебе поселилось, обладает большой силой, оно не захо­чет уйти просто так. Сможешь ли ты хотя бы на миг сделаться его властительницей? И если я попытаюсь прогнать его, дашь ли ты мне хоть немного свободы, чтобы я мог действовать?

Элис почувствовала, как закопошились руны; образы, которые были чем-то большим, чем просто образы, — они были цветами, зву­ками, запахами и текстурами, — зашевелились в сознании.

— Я не знаю, — призналась она, — но я попытаюсь.

— Попытайся. Но пока поспи. Ты проделала долгий путь, ты мно­го страдала. — Он хлопнул в ладоши, и вошел кто-то из дружины. — Принеси госпоже подогретое вино и закуски. Неужели я должен объ­яснять, как подобает принимать гостей?

— Я все сделаю, князь.

Элис ощутила страх воина, подобный порыву холодного ветра.

Принесли вино, согрели кувшин над очагом. Элис упивалась его сладким ароматом. Ей подали жареную козлятину, лепешку, которая показалась ей невероятно вкусной. От вина ее потянуло в сон, и, по­ев, она снова улеглась на перину.

Элис провалилась в дремоту, и ей что-то приснилось. Снова стояло росистое утро, она снова была в лесу своего детства, отма­хивалась от бражников, которые порхали вокруг головы. Бабоч­ки пели и издавали странный звон, когда она пыталась их пой­мать, некоторые звучали мелодично и чисто, звук других походил на шум ветра на море. Она с восторгом отдавалась всем радостям солнечного утра, однако чувствовала на шее что-то неудобное. Она опустила глаза. На шее висел камень, Волчий Камень. Она по­пыталась снять его, однако руки не слушались ее. Это было про­сто нелепо, но она не могла совершить простое действие и снять с шеи ремешок. Она посмотрела на камень, зная, что уже видела его раньше. Это была часть чего-то, как и она сама, отбитый оско­лок чего-то цельного. Она знала название — на языке северян Гьелль, или Крик. Элис огляделась вокруг. В лесу потемнело, и все бабочки улетели.

Олег отошел от ее постели.

— Присматривайте за ней, — сказал он, — и ни в коем случае не позволяйте ей снимать с шеи амулет.

— Что я держу в руке, мой похолодевший друг?

Ворону казалось, что он один на открытой палубе. Определить, откуда доносится этот голос, он не мог. Он поднялся на ноги. Небо было ясное и темное, неподвижное море служило для него идеаль­ным зеркалом, и казалось, что корабль плывет внутри сферы, на­полненной звездами.

— Я не знаю.

— Это же твоя смерть.

Рядом с ним стоял пленник работорговцев, человек с лицом, на­поминавшим цветом луну. Больше на судне не было никого. Не­ужели их всех убили? Незнакомец вытянул перед собой руку и рас­крыл ладонь. На ладони лежал волчий зуб.

— Моя смерть придет от воды.

— А смерть Олега?

— От существа с гривой и копытами.

— Можно и так сказать. А девушка от чего погибнет?

— От зубов Волка.

— Откуда ты знаешь?

— Все это я видел сам. Мне показали.

— Кто?

— Мунин.

— Ты уже знаешь, насколько правдив язык этой особы, — за­метил бог, поскольку Ворон уже не сомневался, что перед ним стоит бог.

— Кто она была?

Бледнолицый бог пошевелил руками, и в них оказалась веревка.

— Завяжи, — предложил он. — Тем узлом, которому научила те­бя старая ведьма. Его символом, ожерельем мертвого бога.

Хугин попытался завязать тройной узел, но не смог. Получилось только два узла из трех. Он просто никак не мог вспомнить, как вя­жется третий.

Бог взял у него веревку.

— Она была здесь, — сказал он, указав на один из узлов. Затем с силой потянул за концы веревки. — А теперь она вот где.

Хугин посмотрел: узлы, притянутые друг к другу, было уже не­возможно разделить, они стали одним целым.

— Почему я не смог завязать узел?

— Потому что Одина пока еще нет на земле. Три узла еще не стя­нулись в один.

— И как же завяжется последний узел?

— Что делает этот узел? В чем его назначение?

— Убийство. Смерть.

— Вот тебе и ответ.

— Смерть Элис?

— Она несет в себе руны. Так или иначе, но ее жизнь оборвется.

— Она несет только одну руну, воющую руну, ту, которая при­зывает бога.