С нами бот - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Лукин cтр.№ 72

Скажу больше: дьявол Маркионова по определению не может стать антагонистом Бога, ибо (держитесь крепче!) это одно и то же лицо.

Нет, как хотите, а сатанизм здесь даже и не ночевал.

Для дилетанта Валентин Маркионов в Священном Писании ориентируется неплохо. Он, кстати, вполне сознаёт свое дилетантство, но это нимало его не смущает. Все создатели великих религий, оговаривается он как бы мимоходом, тоже не были профессионалами: плотник, погонщик верблюдов, наследный принц. Невольно залюбуешься, с какой очаровательной лёгкостью ставит себя наш недофилолог на одну доску с Христом, Магометом и Гаутамой. Очевидно, только христианское смирение на позволило ему присовокупить к списку ещё и монтировщика сцены!

Маркионов ни в коем случае не начётчик: точным выдержкам с указанием книги, главы и стиха он предпочитает вольный вдохновенный пересказ, причём мотивирует это следующим образом:

«Любой человеческий язык условен. А поскольку с Библией мы знакомы лишь в человеческом изложении (пусть даже она и писалась под диктовку Святого Духа), воспринимать её буквально – бессмысленно, да и опасно. Христос сознавал это лучше кого-либо другого и поэтому изъяснялся иносказательно – притчами».

Далее следует пространное и не относящееся к делу рассуждение о том, почему притча выше инструкции (заповеди), которое я позволю себе опустить.

«Итак, – заключает Маркионов, – на любом из человеческих языков истина может быть изложена лишь образно».

И он излагает её образно, чем вызывает бесчисленные нарекания со стороны о. Онуфрия (Агуреева). Хотя справедливости ради было бы уместно вспомнить, что и приверженцы апостольской традиции по части истолкования слов Господних тоже подчас предивные чудеса отчеканивали.

Как вам, к примеру, понравится следующий пассаж из трактата святого Климента Александрийского «Кто из богатых спасётся»?

«Продай имение твоё. Но что значит это? Не это повелевает Господь, о чём некоторые слишком поспешно думают, что наличное своё имущество он должен был разбросать и со своими богатствами расстаться; нет, он должен был только (ложные) мнения относительно богатства из своей души выкинуть…»

Далеко, ох далеко Маркионову до Климента!

К сожалению, в сжатом виде учение Валентина Маркионова обретает черты анекдота, но тут уж ничего не поделаешь. Краткое изложение чего бы то ни было анекдотично само по себе.

Продравшись сквозь многоречивое вступление, мы наконец добираемся до сути – и немедленно испытываем острое разочарование. Для начала Маркионов делится впечатлением, что в первых книгах Ветхого Завета Иегова представляется ему выжившим из ума деспотичным, капризным стариком. Наблюдение не новое, но досаду вызывает даже не это. Набор доказательств местами откровенно отдаёт «Библией для верующих и неверующих». Чего стоит, например, одно только предположение, что Бог, безнадёжный склеротик, оказывается, просто забыл, как Его зовут, и на просьбу Моисея назвать Своё имя ответил: «Я есмь Сущий (Иегова)». То есть, проще говоря: «Я – тот, Который…», – и задумался.

Однако далее Маркионов заставляет читателя слегка опешить.

На полном серьёзе, без тени юмора, как будто прося взять подзащитного на поруки, он обращает наше внимание на то, что невыносимый характер Господа помаленьку выравнивается. Во второй книге Иегова уже способен себя контролировать: «Ибо Сам не пойду среди вас, чтобы не погубить Мне вас на пути, потому что вы народ жестоковыйный». Мало того, у Него заметно улучшается память. Если раньше приходилось то и дело завязывать узелки («И будет радуга в облаке, и Я увижу её, и вспомню завет вечный между Богом и между всякою душою живою…»), то позже, повторяя многократно тому же Моисею Свои установки, Иегова практически не ошибается ни разу.

Затем, не вдаваясь в детали и не слишком утомляя читателя цитатами, наш вероучитель перепрыгивает сразу на несколько эпох вперёд. Бог, каким мы Его встречаем в притчах Соломоновых, уже не кажется ему глубоким стариком, но, напротив, искушённым, житейски опытным мужчиной средних лет, напрочь лишённым иллюзий. Никаких истерик, никаких потопов, никаких Содомов и Гоморр. Основной рычаг – экономика. («Не допустит Господь терпеть голод душе праведного, стяжание же нечестивых исторгнет. Ленивая рука делает бедным, а рука прилежных обогащает. Собирающий во время лета – сын разумный, спящий же во время жатвы – сын беспутный», и т. д.)

Не задерживаясь долго на временах Соломоновых и почему-то обойдя молчанием пророков, не вписывающихся, надо полагать, в концепцию, Валентин Маркионов сразу приступает, как вы, наверное, сами догадались, к Иисусу Христу. Несмотря на то что к моменту распятия Спасителю исполнилось уже тридцать три года, по образу мыслей и манере поведения Он напоминает Маркионову наивного юношу, полного надежд на исправление рода людского.

И из этих-то крайне сомнительных наблюдений, значительную часть которых я здесь, понятно, пропускаю, наш самочинный ересиарх (хотя все они самочинные!) делает сногсшибательный вывод: с течением времени Бог становится моложе и моложе.

Бывшему монтировщику сцены и в голову, конечно, не приходит, что Бог остается неизменным – просто человечество взрослеет.

Но это так, к слову.

Естественно, что, наделив Господа возрастом, Маркионов неизбежно вводит для Него понятие времени и лишает тем самым атрибута вечности, как, впрочем, и пары других атрибутов (всемогущества и всеведения), оставляя Ему лишь врождённую всеблагость, да и то в сильно усечённом и специфическом виде.

За две тысячи лет христианства ощипать Всевышнего пытались многие. Но постулировать наоборотность бытия Божия (поскольку доказательствами предыдущие рассуждения признать трудно) – это уже, согласитесь, что-то новое!

Читатель вправе требовать объяснений. И он их получает.

«Бог молодеет потому, – выдержав паузу, победно объявляет Маркионов, – что время для Него течет не в ту сторону».

Впрочем, тут же спохватывается и вопрошает: «Да, но не будет ли гордыней с нашей стороны так говорить о Боге? Не проще ли предположить, что это мы с вами вылетели, образно выражаясь, на встречную полосу движения?»

И, не давая опомниться, подминает нас оползнем откровений.

Мироздание по Маркионову устроено предельно просто. Оно состоит из Земли и Неба, под которыми надлежит разуметь два противоположно направленных потока времени. Полярных по вектору, так сказать. Один из них – ложный, человеческий, другой – истинный, Божий. Один ведет к смерти, другой – к рождению. В словах молитвы «Отче наш»: «да будет воля Твоя и на земле, как на небе», – Маркионову слышится просьба воссоединить оба потока.

Просьба, увы, невыполнимая даже для Господа, ставшего, как утверждает наш ересиарх, жертвой собственной детской ошибки.