С нами бот - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Лукин cтр.№ 69

Затем, как и следовало ожидать, российское бытиё вписалось в новые берега, народ более или менее привык к иным условиям – и кризис разрешился. Итогом его явились массовый замор «твёрдой» НФ и буйный расцвет фэнтези с сопутствующими ей хоррором, альтернативкой и проч. Передел печатных площадей исказил до полной неузнаваемости «Карту страны фантазии», нарисованную Георгием Иосифовичем Гуревичем ещё в 1967 году и сохранявшую очертания вплоть до перестройки.

В данное время, как мне кажется, стремительно нарастает кризис номер два, так что «стране фантазии», видимо, грозит второй передел территории. А может, и не грозит – может, уже идёт вовсю.

Существенное отличие нынешнего переломного момента от предыдущего заключается в том, что вызван он не кувырком окружающего бытия, как это было в прошлый раз, а кувырком общественного сознания.

Понятие реальности пусть в обновлённом виде, но вернулось к россиянам. Зато понятие реализма расширилось настолько, что фантастике опять стало не от чего отличаться.

(Тут, пожалуй, необходима оговорка: знаю, с литературоведческой точки зрения реализм и фантастика суть категории разного уровня и, следовательно, впрямую не соотносятся, однако в данном случае меня больше интересует мнение подавляющего большинства, склонного противополагать эти два явления сплошь и рядом.)

С кого они портреты пишут?

Где разговоры эти слышат?

Михаил Лермонтов

Сравните привычную унылую повседневность с той, что клокочет в книгах и на экране, и осознайте наконец, до какой степени вы нетипичны. Вы не пытаетесь украсть ядерную боеголовку, в погоне за нарушителем правил дорожного движения не сносите пол-Майами, в вас никогда не вселялась душа недавно погибшего знакомого.

Впрочем, сказать по правде, в эпоху соцреализма дело обстояло не лучше. Сопоставляя себя с образами современников, приходилось то и дело с горечью осознавать собственную ущербность.

«Однажды к командиру линкора постучался механик. Он рассказал о неполадках в механизмах. «Может, дадите совет, товарищ командир?» А командир почувствовал, что ничем не может помочь: он знал меньше механика.

«Имею ли я право командовать кораблём? – думал он. – Мне ещё так много надо учиться!»

Короче, подал рапорт и ушёл чуть ли не в подручные кочегара.

Ну куда же мне, к чёрту, до этаких нравственных высот! Хотя сам-то я линкором никогда не командовал. Вдруг они все там такие!

Собственно, тот факт, что тронутый идеологией реализм даст в смысле невероятности событий сто очков вперёд любой фантастике, в доказательствах не нуждается – аксиома.

Любопытно другое: нынешнее отношение искусства к презренной обыденности. Даже если какой-либо умник затеет подчёркнуто бытовой сериал, можно поспорить, что после сто двадцать пятой серии он соберёт свою команду и мрачно объявит: «Теряем зрителя…»

И в семейные разборки немедленно вклинится барабашка.

Посмотрите, что творится с уголовным романом. Уж на что я не любитель подобного чтива, и то обратил внимание: произведения мастеров, досконально знающих преступный мир, решительно вытесняются с прилавков так называемым женским детективом, то есть книгами, авторы которых если и видели представителей криминалитета, то лишь по телевизору.

Как тут не вспомнить героя Питера Устинова – начальника полиции, единственной усладой которого были фильмы про сыщиков. Они помогали ему отвлечься от осточертевшей службы.

А достоверность любовного романа! Прямо хоть лозунг вывешивай: «Каждой уборщице – по очарованному миллионеру!»

Нет, конечно, в заповедниках областных отделений СП встречаются ещё кропотливые бытописатели, но, во-первых, публикуются они самое большее тысячным тиражом, а во-вторых, и с ними тоже в последнее время не всё по-прежнему.

– Вот ты фантастику пишешь… – роняет с неодобрением матёрый прозаик-реалист. – А я вот, знаешь, тоже взял и написал… только не как ты, а всерьёз. Почти публицистика получилась…

И вручает рассказик, содержание которого примерно таково: таксист везёт даму, и та жалуется, что ей приснилась дата смерти – сегодняшнее число, естественно. Пока шофёр пытается убедить пассажирку, что не стоит верить каждому сновидению, они прибывают по адресу. Женщина расплачивается и выходит – в аккурат под колёса самосвала.

Точка.

А! Нет! Ещё дюжина знаков препинания, между которыми втиснулись и потусторонний мир, и Космический Разум, и карма, и чего-чего только не втиснулось!

Автор, повторяю, исповедует «правду жизни» и клеймит любое от неё уклонение.

От использования откровенной чертовщины вроде бы удерживаются одни лишь создатели «социально направленных» произведений, да им оно и незачем: как уже было сказано, тронутый идеологией реализм в плане вранья даст сто очков вперёд любой фантастике.

Что остаётся? А, ну да! То, что литературоведы именуют мистическим реализмом. «Кысь», к примеру…

Нет, ну это ж надо сколько развелось конкурентов!

И я сжёг всё, чему поклонялся,

Поклонился всему, что сжигал.

Иван Тургенев

Из приведённых примеров обратите особое внимание на фигуру серьёзного прозаика, без тени смущения вторгшегося на территорию фантастики и ухитрившегося при этом остаться воинствующим реалистом.

Вот он, тот самый кувырок мировоззрения, о котором я, собственно, и собираюсь вести речь. Вот она, та граница, что в недалёком будущем (впрочем, оно никогда умом не блистало) отделит фантастику от пресловутого мейнстрима. Полагаю, что вскоре отличать их будут вовсе не по качеству текста, а по отношению автора к изображаемым явлениям. «Не как ты, а всерьёз». В этом вся штука.

В беседе с перебежчиком-реалистом у меня, понятно, язык не повернулся сказать, что, признав Космический Разум «правдой жизни», а своё творение – публицистикой, он лишил его условности, став таким образом из потенциальной добычи критика потенциальной добычей психиатра.

Всякий переворот в умах непременно чреват прелюбопытнейшими парадоксами. Скажем, победа материализма в нашей стране (1917 г.), по остроумному замечанию современника, практически уничтожила всё материальное: ни харча, ни одёжки – одни идеи. Или возьмём нынешних россиян: стоило даровать свободу совести, как совесть была повсеместно утрачена напрочь, о чём красноречиво свидетельствует хотя бы переосмысление глаголов «обуть», «кинуть» и «заказать».

Другой парадокс: чем яростнее поборник старой веры ратовал за неё в прошлом, тем более горячим сторонником нового учения он сделается в будущем. Но поначалу обычно попытается обе истины совместить. Подчёркиваю: поначалу.

Что мы и видим в данном случае.

Да, реалист остался реалистом, ибо Космический Разум, равно как и потусторонний мир, с некоторых пор стали для него действительностью. Летающие тарелки, привидения, магия, взрывающиеся в печени больного чёрные дыры – всё это, господа, было когда-то нашей нераздельной собственностью. И вот, здравствуйте вам, приходят, раскидывают пальцы веером и предлагают делиться!