Стимпанк - читать онлайн книгу. Автор: Пол Ди Филиппо cтр.№ 79

– Как так?

– Подумайте. Сколько миллионов и миллионов умерших было в прошлом и сколько миллионов грядет в будущем? Если какая-то их доля поступает в Обитель Лета регулярно – хотя я не берусь судить о несовпадении времени между мирами, – в таком случае через каждые несколько футов почва должна была бы извергать очередного призрака. Древние римляне и греки, персы и мидяне, не говоря уж о будущих пришельцах вроде Аллена.

Анализ Эмили явно ошеломил Крукса. После минутного размышления он сказал:

– Я не вижу никаких нелогичностей в ваших рассуждениях, мисс Дикинсон, и нахожу только два возможных ответа. Не исключено, что подавляющее большинство мертвецов вечности уже перенеслись в Обитель Лета. Из этого следует, что мы прибыли сюда в особое время, в уникальный момент истории загробной жизни. Однако как ученый я склонен считать любую ситуацию репрезентативной, пока не будет доказана ее уникальность. А потому я склоняюсь ко второму постулату.

– И каков он?

– Эта Обитель Лета практически бесконечна. Мертвые действительно прибывают секунда за секундой мириадами – но в разбросе на миллиарды и миллиарды гектаров.

– Значит, то, что мы встретили Аллена так быстро, было чистой случайностью? И наши шансы встретить кого-то из необходимых ему спутников столь же маловероятны?

– По-видимому, так. Разве что…

– Да?

– Мы с вами постулируем, что мертвые возникают тут случайно, как одуванчики, вдруг вырастающие на газоне Сквайра. Но есть другая альтернатива…

И Эмили назвала ее:

– Какой-то Высший Принцип определяет, где им следует появиться. И нам было предопределено встретить Аллена. И наша судьба – в Неведомых Руках.

Крукс брезгливо поморщился.

– Как мне противно вообразить бородатого еврейского старца ростом с Монблан, который непрерывно щурится через мое плечо и толкает меня под локоть! Но, полагаю, возможно что угодно.

– Только события докажут, какая гипотеза верна. В конце-то концов, радуга убедительнее всех философий.

Крукс засмеялся.

– Мисс Дикинсон, вы редкая женщина. Позвольте мне предоставить мои услуги в полное ваше распоряжение, если они вам когда-нибудь понадобятся.

– Благодарю вас, мистер Крукс, но у меня уже есть защитник.

Крукс злокозненно улыбнулся.

– Ах вот как! Ну, желаю вам и вашему кавалеру всякой удачи. Вам обоим она может очень и очень понадобиться.

Прежде чем Эмили окончательно расшифровала намек Крукса, раздался громовый крик.

– Воскрешение прямо по носу! – ясно прозвучал голос Уолта.

Эмили многозначительно посмотрела на Крукса, который пожал плечами, будто шутливо принимая свое поражение. И вместе с остальными они поспешили туда, где стояли Уолт и Аллен.

Когда они подошли, трава уже завершала трансформацию. Слепленная из метаний и сплетений хлорофилла, перед ними лежала фигурка девочки-младенца. Под их взглядами она открыла глаза.

– Не прикасайтесь к ней, – предупредил Крукс. – Помните, как тяжело подействовал физический контакт на Аллена.

Эмили нагнулась к прелестному личику девочки.

– Как твое имя, милочка?

– Силь… Силь… Сильвия.

– И только?

– Больше я не помню.

Эмили хотелось прижать малютку к сердцу, но она воздержалась.

– Ничего, милочка. Посмотри, вот и дружок для тебя. Аллен выступил вперед и помог Сильвии встать.

– Море, – сказала она, едва они соприкоснулись.

И, не обращая внимания на людей, пара голых крошек возобновила свое неуклонное движение на запад.

– Возможно ли, – сказал Крукс, – чтобы что-то одновременно и чаровало, и внушало ужас?

– А вы никогда не видели, – спросил Уолт, – обычную проститутку в городе оргий и ее тело – склеп любви?

Остин побелел и воскликнул «Сэр!». Мадам Селяви захихикала. Дэвис стер пятнышко с очков. Юный Саттон ухмыльнулся.

Крукс повернулся к Эмили, подняв бровь, словно говоря: Да, с таким сумасшедшим кавалером удача нужна, и очень!

Медленный нескончаемый день двигался вперед, никуда не прибывая. Эмили слышала, как Оси его скрипят, будто вращаться не хотят, ненавидя движение.

И никаких Времен Года, и ни Ночь, ни Утро. Это было Лето, вложенное в Лето, столетия Июней.

Она пребывала в бесконечном путешествии по Улице Эфира.

Эмили прожила вечность в Обители Лета. Простейший факт. Никогда не было Амхерста, Лавиньи, мамы, Сквайра, Карло – все они только плоды ее воображения. А вовеки существовали только не меняющийся ландшафт, ее спутники и стайка детишек.

Теперь их было шестеро: Аллен, Сильвия, Харт, Делмор, Энн и Адриенна. Закопанные в почву Земли их невежественными горюющими близкими, они, как прилежные личинки, прокопали ходы и вышли из своего кокона, дерна, в Обители Лета в прекрасных формах детства и с разумом, прополоснутым Летой.

Не уставая, не нуждаясь ни в еде, ни в питье, дети, несомненно, шли бы без остановки к своему дальнему мистическому морю, если бы их не задерживали люди. Однако узы, возникшие между Алленом и Уолтом, все еще были крепкими, и дети останавливались, когда останавливались люди.

Во время таких остановок – все менее регулярных по мере того, как путешественники утрачивали связь с земными ритмами, дети образовывали безмолвный круг интроспекции. Эмили вспомнился нелепый сеанс в «Лаврах» – кольцо детей походило на тот фарс не более, чем Парламент походит на стаю галдящих ворон.

Что произойдет, когда к ним прибавится седьмой ребенок, предсказать не мог никто. Даже Аллен сказал, что не знает…

Эмили не представляла, что заставляет остальных продолжать эти безумные поиски спасения из загробного мира. Ею самой двигала только любовь к Уолту и мечты о том, какой может быть их жизнь по возвращении на Землю.

Эмили и ее Поманокский Покоритель не насладились другим свиданием после первого. Эмили сама не искала Уолта для второй «полуночной» встречи, а он не пришел к ней. И очень хорошо. Даже по ту сторону смерти следовало соблюдать декорум. Эмили было довольно знать, что их неугасимая любовь все еще пылает подобно вулкану под поверхностью их дружественности.

Как багряно Огонь бушует внизу, как ненадежна кора. Откройся я, он населил бы благоговейным страхом мою уединенность.

Она испытывала жалость к остальным, лишенным такой опоры, и пыталась делиться с ними своей силой и бодростью.

Но в этот день – возможно, седьмой после их прибытия, возможно, семисотый, – среди истомленных путешественников не отыскалось бы и искры надежды.