Я также не стала очевидцем никаких нападений — ни тех,
которые имели отношение к пресловутой «Мане», ни инсценированных стражами.
Полевые испытания были в разгаре, и все новички в моем
классе регулярно подвергались атакам. Тесты становились изощреннее, труднее, и
всем приходилось постоянно быть настороже. Эдди чуть ли не каждый день защищал
Лиссу от очередного стража-«стригоя» — но это никогда не происходило при мне.
Фактически ни на кого не нападали при мне. Спустя какое-то время я поняла, в
чем дело. Ко мне проявляли снисходительность, опасаясь, что я могу не
справиться.
— С таким же успехом меня могли просто отстранить от
полевых испытаний, — как-то вечером жаловалась я Кристиану. — Все
равно я ничего не делаю.
— Да, но ты же участвуешь в полевых испытаниях, так о
чем тревожиться? Тебе так не хватает ежедневных стычек? — Он закатил
глаза. — О чем это я? Конечно, не хватает.
— Ты не понимаешь. Эта работа не предполагает легких
путей. Я хочу доказать, что могу ее делать… и им, и себе самой. Практики
никогда не бывает слишком много. В смысле, на кону ведь жизнь Лиссы.
И возможность для меня остаться с ней. Еще до того, как они
решили, что у меня крыша поехала, я беспокоилась, что меня могут разлучить с
ней. А что теперь?
Вот-вот должен был наступить комендантский час, когда мы
расходились на ночь. Кристиан покачал головой.
— Роза, не знаю, в здравом ты уме или нет, но уверен,
ты можешь стать — и скоро станешь — лучшим стражем, по крайней мере, из всех
здешних.
— Ты только что сделал мне комплимент? — спросила
я.
Он повернулся спиной ко мне и зашагал в глубь коридора.
— Спокойной ночи.
Моя жизнь по-прежнему представляла собой хаос, но я не могла
сдержать улыбки, направляясь к своему спальному корпусу. Находиться за
пределами зданий — это теперь всегда заставляло меня нервничать, поскольку я
жила в постоянном страхе снова увидеть Мейсона. Правда, в преддверии
комендантского часа многие торопились по домам, а он обычно показывался, когда
я бывала одна — то ли потому, что предпочитал сохранить свое появление в тайне,
то ли потому, что был плодом моего воображения.
Упоминание в разговоре о Лиссе навело меня на мысль, что
сегодня я практически с ней не виделась. Находясь в состоянии относительного
спокойствия и удовлетворенности, я проскользнула в ее сознание, пока мое тело
механически продолжало идти.
Она находилась в библиотеке, что-то торопливо дописывала.
Эдди стоял рядом, оглядываясь по сторонам.
— Лучше тебе поторопиться, — поддразнил ее
он. — Она отправилась во второй обход.
Лисса захлопнула учебник как раз в тот момент, когда мимо
прошла библиотекарша, сказав им, что пора уходить. Со вздохом облегчения Лисса
засунула свои бумаги в сумку и вместе с Эдди направилась к выходу. Он взял у
нее сумку и повесил на плечо.
— Это совсем необязательно, — сказала она. —
Ты мне не слуга.
— Получишь ее обратно, как только справишься вот с
этим.
Торопясь вовремя покинуть библиотеку, Лисса запуталась в
своей куртке. Собственная неорганизованность заставила ее рассмеяться. Она
выправила вывернутый наизнанку рукав.
— Спасибо, — сказала она, принимая у Эдди сумку.
— Нет проблем.
Лиссе нравился Эдди — ну, не в романтическом плане. Она
просто считала его приятным парнем. Он всегда поступал так, как сейчас, —
помогал ей и при этом превосходно справлялся со своими обязанностями. Причем он
тоже руководствовался не романтическими мотивами — просто был одним из тех
редких парней, которые могут одновременно быть и джентльменом, и крутым. В
отношении него у нее были свои планы.
— Тебе никогда не приходило в голову поухаживать за
Розой?
— Что? — спросил он.
«Что?» — подумала я.
— У вас так много общего, — продолжала она,
стараясь, чтобы это выглядело небрежно, как бы между прочим, хотя внутренне
волновалась.
Она считала это прекрасной идеей. Для меня это был один из
тех моментов, когда, пребывая в ее сознании, я находилась чересчур близко к
ней. Я предпочла бы стоять рядом, чтобы иметь возможность образумить ее.
— Она просто мой друг. — Он засмеялся
смущенно. — И я не думаю, что мы так уж подходим друг другу. Кроме
того… — Его лицо омрачилось. — Я никогда не покушусь на девушку
Мейсона.
Лисса хотела повторить мои слова о том, что на самом деле я
никогда не была девушкой Мейсона, но у нее хватило ума позволить Эдди и дальше
верить в это.
— Жизнь не стоит на месте. Нужно идти вперед.
— С тех пор прошло не так уж много времени. Чуть больше
месяца. И это не то, от чего можно оправиться быстро.
У него сделался печальный, отсутствующий взгляд, что было
больно видеть и Лиссе, и мне.
— Прости, — тихо сказала она. — Я не имела в
виду, будто это было что-то незначительное. То, что тебе пришлось пережить…
Знаю, это было ужасно.
— Знаешь, что странно? Я на самом деле помню совсем
немного — вот что ужасно. Я был под таким кайфом, что не осознавал
происходящего. Меня просто выворачивает от этого… ты даже не представляешь как.
Быть таким беспомощным… Хуже этого нет ничего на свете.
Я испытывала то же чувство. Думаю, это характерно для всех
стражей. Правда, мы с Эдди никогда не разговаривали об этом. Мы вообще очень
редко упоминали Спокан.
— Это же не твоя вина, — утешала его Лисса. —
У стригоев очень мощные эндорфины. Бороться с их воздействием бесполезно.
— Нужно было сильнее постараться, — возразил он,
открыв для нее дверь спального корпуса. — Если бы я хотя бы отчасти был в
сознании… Ну, не знаю. Может, Мейсон остался бы жив.
В этот момент я по-настоящему осознала, что терапия
требовалась нам обоим, и мне, и Эдди, причем сразу же после того, как мы
вернулись после зимних каникул. Я наконец-то поняла, почему обвинять себя в
гибели Мейсона было неразумно. Мы с Эдди взваливали на себя ответственность за
то, что не зависело от нас. Незаслуженно терзали себя чувством вины.
— Эй, Лисса! Иди сюда.
Серьезный разговор пришлось прервать — с другой стороны
вестибюля Лиссе махали руками Джесси и Ральф. Мои защитные рефлексы мгновенно
встрепенулись. И ее тоже. Они нравились ей не больше, чем мне.
— В чем дело? — настороженно спросил Эдди.
— Не знаю, — пробормотала Лисса, направляясь к
ним. — Надеюсь, это быстро.
Джесси ослепительно улыбнулся ей; подумать только, когда-то
его улыбка казалась мне сексуальной. Теперь-то я видела, что все это одно
притворство и вообще дерьмо.
— Как поживаешь? — спросил он.
— Устала, — ответила она. — Мне нужно в
постель. В чем дело?