Андроид Каренина - читать онлайн книгу. Автор: Бен Уинтерс cтр.№ 73

* * *

Алексей Александрович, находясь за дверями, слышал все. Лицо тоже все слышало и не упустило шанса ужалить.

ТЫ ВИДИШЬ? — закричало оно, жестокий и язвительный голос словно ракетный обстрел атаковал его волю.

ВИДИШЬ, ЧТО ПОЛУЧИЛОСЬ ИЗ ТВОЕГО ВСЕПРОЩЕНИЯ?

Каренин покраснел от стыда и гнева и вернулся в свой кабинет, по которому тут же принялся ходить, словно зверь в клетке. Все громче и громче в голове его звучал оскорбительный рев:

ОТНЫНЕ НИКАКОГО СНИСХОЖДЕНИЯ

ОТНЫНЕ НИКАКОГО ВСЕПРОЩЕНИЯ.

ТОЛЬКО ВЛАСТЬ И КОНТРОЛЬ НАД ВСЕМ ПРОИСХОДЯЩИМ.

Степан Аркадьич с тем несколько торжественным лицом, с которым он садился в председательское кресло в своем присутствии, вошел в кабинет Алексея Александровича. Каренин, заложив руки за спину, ходил по комнате, погруженный в свои тяжелые мысли.

— Я не мешаю тебе? — сказал Степан Аркадьич, при виде зятя вдруг испытывая непривычное ему чувство смущения.

Пытаясь скрыть его, он достал только что купленную папиросницу — это была новая модель I класса и, нажав сине-зеленую кнопку на футляре, достал из него папироску.

— Нет. Тебе нужно что-нибудь? — отвечал Алексей Александрович, в то время как воображение его рисовало взрывающуюся папиросницу и застывшее в ухмылке толстое лицо Степана Аркадьевича, сползающее с черепа.

ПУСТЬ ОН ЗАПЛАТИТ

ПУСТЬ ОНИ ВСЕ ЗАПЛАТЯТ ЗА ТВОЮ БОЛЬ.

— Да, мне хотелось… мне нужно по… да, нужно поговорить, — сказал Степан Аркадьич, с удивлением чувствуя непривычную робость.

Чувство это было так неожиданно и странно, что Степан Аркадьич не поверил, что это был голос совести, говоривший ему, что дурно то, что он был намерен делать.

Тем временем Алексей Александрович зло посмотрел на Маленького Стиву. «Неуклюжий идиот-болтунишка», — подумал Каренин.

СКОРО. СКОРО ПРОБЬЕТ И ЕГО СМЕРТНЫЙ ЧАС.

Степан Аркадьич сделал над собой усилие и поборол нашедшую на него робость.

Алексей Александрович знал, что скажет Стива, он также знал, что ответит на это. Дать ей развод. Отпустить ее. Кого это волнует? Что бы это изменило? Сейчас появились более важные дела. Он, наконец вернул свои позиции на Проекте, а Стремов лежит где-то в петербургском подвале, погребенный под слоем земли и щебеня, уже более неспособный принять новый вызов. Он должен сосредоточиться на работе: даже сейчас новые идеи наводняли его голову, даже сейчас Проект продолжал развиваться, становясь именно таким, каким всегда его хотело видеть Лицо.

ЧТО Ж, ОТПУСТИ ЕЕ. ПУСТЬ ОТПРАВЛЯЕТСЯ НА ВСЕ ЧЕТЫРЕ СТОРОНЫ СО СВОИМ СМАЗЛИВЫМ ОФИЦЕРОМ.

— Надеюсь, что ты веришь в мою любовь к сестре и в искреннюю привязанность и уважение к тебе, — сказал Стива, краснея.

Алексей Александрович остановился и ничего не отвечал.

ДАЙ ИМ УЙТИ, ДАЙ ИМ ПОЧУВСТВОВАТЬ ВКУС СВОБОДНОЙ ЖИЗНИ. ДАЙ ИМ НАСЛАДИТЬСЯ ЭТОЙ СВОБОДОЙ, ПОКА У НИХ ЕЩЕ ЕСТЬ ЭТА ВОЗМОЖНОСТЬ.

— Я намерен был, я хотел поговорить о сестре и о вашем положении взаимном, — сказал Степан Аркадьич, все еще борясь с непривычною застенчивостью. — Если ты позволяешь мне сказать свое мнение, то я думаю, что от тебя зависит указать прямо те меры, которые ты находишь нужными, чтобы прекратить это положение.

— Если ты считаешь, что этому должен быть положен конец, пусть будет так, — прервал его Алексей Александрович.

— Так ты дашь развод? — несмело спросил Стива, затягиваясь папироской. Речесинтезатор Маленького Стивы раздражающе повторил:

— Развод? Развод?

— Я дам ей свободу. Я ДАМ ЕЙ УМЕРЕТЬ, — неожиданно и резко сказал Алексей Александрович.

Серебряная маска на лице его запульсировала живыми потоками раскаленного грозниума.

ПУСТЬ ТЕЛО ЕЕ УНЕСУТ ВЕТРА ВСЕЛЕННОЙ! ЕДИНСТВЕННОЕ, ЧЕГО ЖЕЛАЮ, — НИКОГДА БОЛЕЕ НЕ ВИДЕТЬ НИ ЕЕ, НИ ЕГО, НИ ВАС!

Степан Аркадьич застыл с раскрытым ртом: он говорил не с человеком сейчас, а с той ужасной неведомой силой, сидевшей внутри Алексея Александровича, и о которой предупреждала его Анна Аркадьевна.

— Да, я полагаю, что развод. Да, развод, — краснея, повторил Степан Аркадьич. — Это во всех отношениях самый разумный выход для супругов, находящихся в таких отношениях, как вы. Что же делать, если супруги нашли, что жизнь для них невозможна вместе? Это всегда может случиться.

Алексей Александрович поднял кулаки и закричал:

— УБИРАЙТЕСЬ!

Крик рвался из него, как волна, с ревом поднимающаяся из морских глубин; этой волной Стиву и его робота-компаньона отбросило на другой конец комнаты, и они с грохотом врезались в стену. От удара в голове у Степана Аркадьича зазвенело, а на корпусе Маленького Стивы осталась глубокая вмятина, чего раньше никогда с ним не случалось.

Когда Степан Аркадьич выбрался из комнаты зятя, он был не на шутку напуган тем, что ему довелось пережить только что; но это обстоятельство не помешало ему порадоваться тому, как успешно он совершил дело.

* * *

Алексей Александрович накинул пальто и вышел на покрытую снегом улицу; через полчаса он был на своем рабочем месте. Его ждала группа молодых, одетых по моде людей — все они были тонки станом и хороши лицом, каждый носил светлые усы и темные ботинки.

— Друзья мои, — обратился к ним Каренин, и молодые люди согласно кивнули в ответ. — Объявляю о начале активной фазы Проекта. Найдите роботов III класса.

Найдите их всех.

Рана Вронского была опасна, легкие его заполнились едким дымом, а на груди осталась сетка глубоких ожогов. Несколько дней он находился между жизнью и смертью.

И все же он почувствовал, что совершенно освободился от одной части своего горя. Он этим поступком как будто смыл с себя стыд и унижение, которые прежде испытывал. Он мог спокойно думать теперь об Алексее Александровиче, признавал все великодушие его и уже не чувствовал себя униженным. Он, кроме того, опять попал в прежнюю колею жизни. Он видел возможность без стыда смотреть в глаза людям и мог жить, руководствуясь своими привычками. Одно, чего он не мог вырвать из своего сердца, несмотря на то, что не переставая боролся с этим чувством, это было доходящее до отчаяния сожаление о том, что он навсегда потерял ее. То, что он теперь, искупив пред мужем свою вину, должен был отказаться от нее и никогда не становиться впредь между ею с ее раскаянием и ее мужем, было твердо решено в его сердце; но он не мог вырвать из своего сердца сожаления о потере ее любви, не мог стереть в воспоминании те минуты счастья, которые он знал с ней, которые так мало ценимы им были тогда и которые во всей своей прелести преследовали его теперь.