Дом у кладбища - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Шеридан Ле Фаню cтр.№ 37

Страница

У Паддока вспыхнули уши, и он с глубоким поклоном отозвался:

— Мадам, офицера, который произведен в чин приказом короля, пороть нельзя.

— Тем хуже для армии, сэр. Подобные необоснованные привилегии нужно отменить немедленно. Я бы начала с вас, сэр, и с вашего сообщника по убийству, лейтенанта О'Флаэрти.

— Мадам, ваш покорнейший слуга, — проговорил Паддок с еще более церемонным поклоном и ярко вспыхнул до самых корней густо напудренных волос, чувствуя потрясенным сердцем, что ни одному из генералов лучших армий Европы он не позволил бы говорить с собой подобным образом.

— Доброго вечера, сэр, — добавила тетя Бекки, после того как главное было сказано, и энергично тряхнула головой; затем она презрительно отвратила лицо и величаво возобновила свой путь. Забытая ею племянница на ходу проговорила несколько любезных слов и приветливо улыбнулась Паддоку, словно и не была свидетельницей его унижения. Это утешило беднягу совершенно, он поспешил домой, к своим духам и примочкам, исполненный радужных надежд; для полного счастья ему недоставало лишь малой толики душевного спокойствия.

В самом деле, человека, хорошо знавшего мягкосердечие этой мегеры, тети Бекки, ее недавняя яростная атака не могла надолго выбить из колеи. Около года назад, когда маленького Паддока свалил жестокий и упорный плеврит, тетя Ребекка отнеслась к страдальцу как к родному: стараясь взбодрить его угасший аппетит, каких только она не посылала ему желе, супов на крепком бульоне, изысканных легких вин; затем пришел черед книг, и лейтенант, будучи человеком чести, прочел их от корки до корки. В данном же случае негодование тети Бекки было легко объяснимо: именно о дуэлях она особенно часто беседовала с Паддоком и успела, как ей казалось, склонить лейтенанта к своей точке зрения, так что в последний месяц, разговаривая с генералом, она то и дело ссылалась на Паддока. И вот это публичное отступничество — обидное, как пощечина.

Между тем Паддок, приятно взволнованный, облачился в халат и подсел к зеркалу. Парикмахер Мур, вооружившись щипцами, пудрой и помадой, начал восполнять ущерб, какой претерпела за день внешность клиента, а Паддок, в сладостном предвкушении увлекательного вечера, не без удовольствия изучал в зеркальном стекле свое собственное пухлое лицо.

Паддок проехал меж рядами старых, похожих на олдерменов, тополей, через мостик и углубился в сплошной сводчатый коридор из вязов и вечнозеленых кустов, который привел его во двор Белмонта. Старый белый дом представлял собой длинную сторону прямоугольника, с боков виднелись службы — их ухоженные белые стены густо заросли плющом, с противоположной стороны при каждом служебном здании имелся собственный дворик, парадный двор замыкал ров наподобие голландского, вдоль рва — от сада до моста — тянулась каменная балюстрада, ее рисунок оживляли расположенные на одинаковых расстояниях большие каменные цветочные вазы — росшие там цветочные кустики напоминали Паддоку о прекрасной Гертруде Чэттесуорт, а следовательно, отличались особой яркостью и ароматом. По воде скользила пара лебедей, во дворе кичливо расхаживали несколько павлинов, а на ступенях крыльца дремал под закатным солнышком старый ирландский пес в большом ошейнике с кельтской надписью.

Обеды в Белмонте бывали неизменно приятны. Старый генерал Чэттесуорт встречал гостей с открытой душой, искренне радовался каждому и веселился как ребенок. Мудрец или, к примеру, книжник не счел бы его особенно занимательным собеседником. Истории, которые рассказывал генерал, многие уже слышали, а то и (как я подозреваю) читали. Однако генерал никогда не злоупотреблял терпением слушателей и имел в запасе для каждого доброе слово и сердечную улыбку. Чэттесуорт держал искусную кухарку и делился с соседями по столу секретами приготовленных ею блюд; имел обыкновение временами самолично спускаться в погреб, чтобы порадовать гостей бутылочкой чего-нибудь особенного; о содержимом едва ли не каждой имевшейся там корзины он знал кое-что любопытное. То и дело звучал его непринужденный смех, в присутствии генерала комната преображалась и гости ощущали особый уют, словно в камине ярко, весело, с треском горело рождественское пламя.

Мисс Бекки Чэттесуорт, в царственном наряде из парчи с изобилием кружев, приняла Паддока с подчеркнутым высокомерием и едва коснулась его руки кончиками пальцев. Стало ясно, что в фаворитах ему в ближайшее время не ходить. В гостиной лейтенант обнаружил вчерашнего прекрасного незнакомца — большеглазого мистера Мервина; тот был облачен в элегантный красно-коричневый бархатный костюм и держался весьма непринужденно; откинувшись на высокую спинку стула, он вел беседу — приятную, судя по всему, — с мисс Гертрудой. Паддока встретил рукопожатием и изысканным приветствием щегольски одетый, но далеко не такой юный, каким хотел казаться, капитан Клафф. Его лицо хранило следы изрядных гримерских стараний, а середина объемистого туловища (капитан именовал ее талией) была так туго затянута, что, несмотря на улыбку и самодовольство, Клафф выглядел полузадушенным. Стерк, прислонившийся к стене у окна, коротко кивнул Паддоку и вполголоса спросил, как дела у О'Флаэрти. Разумеется, о дуэли он был наслышан, однако сослуживцы знали, что в деле чести офицерам Королевской ирландской артиллерии на профессиональные услуги доктора Стерка рассчитывать не приходится и они вольны, соответственно, обращаться к любому другому представителю медицинской профессии.

Выслушав Паддока, Стерк ухмыльнулся и заключил разговор словами:

— Вот что, старина, на этот раз вы дешево отделались — вы и ваш пациент, но на счастливый случай второй раз полагаться не приходится, так что послушайтесь моего совета: вырвите-ка тот листочек из своей… из кулинарной книги вашей бабушки и разожгите им трубку.

Не скажу, что уничижительный тон, каким был помянут его альбом, а затем и семейство, не задел Паддока, — маленький лейтенант никогда не позволял себе ничего подобного по отношению к другим и, соответственно, рассчитывал на их ответное уважение, — однако, зная давно, что Стерк сущая скотина и иначе вести себя не может, Паддок предпочел отдать величественный поклон и перейти в другой угол комнаты, дабы засвидетельствовать свое почтение маленькой миссис Стерк, особе робкой, незлобивой и склонной к нытью. С ней вел оживленную беседу какой-то пожилой бледный джентльмен с высоким лбом и насупленным взглядом. Едва заметив незнакомца, Паддок почуял в нем что-то необычное. При детальном осмотре, однако, ничего примечательного в госте не обнаружилось. Он был одет настолько просто, насколько допускала тогдашняя мода, но все же в его туалете замечалась непринужденность и даже светскость. Парика незнакомец не носил; немного пудры виднелось на волосах и на воротнике кафтана, но голова его и без того сияла совершенной белизной; с боков волосы были подвиты, а сзади собраны в узелок. Когда Паддок приблизился к даме, незнакомец встал и поклонился, и лейтенанту представился случай поближе рассмотреть его большой белый лоб — единственную черту лица, которой гость мог гордиться, — серебряные очки, блестевшие ниже, мелкий крючковатый нос и суровый рот.

Страница