— Ты должен… то есть, я думаю, мы должны просто
употребить их прямо сейчас. В особенности мороев. — Чувствовалось, она изо
всех сил старается не подвывать и не раздражать его. — Если только… Может,
ты собираешься устроить еще один званый обед? Это было бы сущее
расточительство. Нам придется поделиться, а ты знаешь, остальные не
поблагодарят тебя. Они никогда не благодарят.
— Нет, на званый обед я их не потрачу, — надменно
объявил он, — но пока и убивать не стану. Ты молода, Елена, и думаешь лишь
о сиюминутном удовольствии. Когда доживешь до моих лет, не будешь такой…
нетерпеливой.
Заметив, что он отвел взгляд, она закатила глаза.
Он повернулся к нам и скользнул взглядом по мне, Мейсону и
Эдди.
— Вам троим, боюсь, придется умереть. Этого не избежать.
Хотелось бы сказать, что я сожалею, но чего нет, того нет. Так устроен мир. У
вас, однако, есть выбор, как именно принять смерть. Зависит от вашего
поведения. — Его взгляд задержался на мне. Вообще-то непонятно, почему все
здесь, похоже, рассматривали меня как смутьяна. Ну может, так оно и
было, — Некоторые из вас умрут мучительнее, чем другие.
Страх на лицах Мейсона и Эдди был точным отражением моего
собственного. А Эдди даже захныкал, клянусь, я слышала. Исайя резко,
по-военному, повернулся на пятках и встал лицом к Мие и Кристиану.
— Вам двоим, по счастью, повезло — у вас есть выбор.
Умрет лишь один из вас. Второй обретет прославленное бессмертие. Я даже буду
настолько добр, что возьму его под свое крыло, пока он не станет старше.
Воспринимайте это как проявление моего милосердия.
Я не смогла удержаться и буквально подавились смехом. Исайя
обернулся и воззрился на меня. Я молчала, ожидая, что он швырнет меня через всю
комнату, как Елену, но он лишь стоял и пристально смотрел. Этого оказалось
достаточно. Сердце бешено заколотилось, на глазах выступили слезы. Я не могла
справиться со своим страхом… какой позор! Мне хотелось быть как Дмитрий. Может,
даже как моя мать. Спустя несколько долгих, мучительных мгновений Исайя снова
повернулся к мороям.
— Итак, как я сказал, один из вас пробудится и обретет
вечную жизнь. Но подталкивать вас к этому я не буду. Вы сделаете этот выбор с
готовностью.
— Уж конечно нет, — сказал Кристиан.
Он сумел вложить в эти слова весь вызов, на какой был
способен, но для всех в комнате было очевидно, что он напуган до смерти.
— Ах, как мне нравится дух Озера, — задумчиво
произнес Исайя и перевел взгляд на Мию, Мерцая красными глазами; та в ужасе
вжалась в Спинку кресла. — Но ты не позволяй ему обойти себя, моя дорогая.
В обычной, некоролевской крови тоже есть сила. И вот как все будет
происходить. — Он кивнул на нас, дампиров. От его взгляда у меня мороз
побежал по коже; почудилось, что я ощущаю вонь гниения. — Тот, кто хочет
жить, должен убить одного из этих трех. — Он повернулся к мороям. —
Вот и все. Ничего такого неприятного. Просто сообщите одному из этих
джентльменов, что готовы сделать это. Они развяжут вас. Потом вы выпьете у него
кровь и пробудитесь как один из нас. Тот, кто сделает это первым, обретет свободу.
Второй пойдет на обед для Елены и меня. В комнате повисло тяжелое молчание.
— Нет, — сказал Кристиан. — Ничто не заставит
меня убить одного из моих друзей. Мне плевать, что вы сделаете. Я умру первым.
Исайя пренебрежительно отмахнулся от него.
— Легко быть храбрым, когда ты не голоден. Посидишь тут
несколько дней безо всякой пищи… и да, эти трое начнут выглядеть очень даже
аппетитно. И такие они и есть. Дампиры восхитительны. Некоторые предпочитают их
мороям, и, хотя сам я никогда не разделял подобных убеждений, в качестве
разнообразия считаю их вполне приемлемыми.
Кристиан свирепо смотрел на него.
— Не веришь? — спросил Исайя. — Сейчас
продемонстрирую.
Он перешел в нашу часть комнаты. Я поняла, что он собирается
сделать, и заговорила, не успев хорошенько подумать.
— Возьми у меня! — выпалила я. — Напейся моей
крови.
Самодовольство Исайи на мгновение дало трещину, он вскинул
брови.
— Ты предлагаешь себя добровольно?
— Я уже делала это прежде. В смысле, позволяла морою
«кормиться». Я не против. Мне это нравится. Только не трогай остальных.
— Роза! — воскликнул Мейсон.
Не обращая на него внимания, я умоляюще смотрела на Исайю.
На самом деле я не хотела, чтобы он пил мою кровь, от одной мысли об этом мне
делалось нехорошо. Но я действительно уже давала прежде свою кровь, и пусть уж
он заберет ее у меня, чем прикоснется к Эдди или Мейсону.
Он оценивающе смотрел на меня с таким бесстрастным
выражением лица, что его мысли оставались для меня загадкой. На мгновение мне
показалось, он согласится, но тут он покачал головой.
— Нет. Пока нет.
Он прошел дальше и остановился перед Эдди. Я с такой силой
натянула свои путы, что они врезались в кожу. Но не поддались.
— Нет! Оставь его в покое!
— Замолчи! — буркнул Исайя, не глядя на меня, и
приложил ладонь к щеке Эдди. Тот задрожал и так сильно побледнел, что,
казалось, вот-вот упадет в обморок. — Я могу сделать это легко, а могу
причинить тебе боль. Если будешь вести себя тихо, получишь первое.
Мне хотелось закричать, хотелось обозвать Исайю самыми
грязными словами, хотелось обрушить на него град угроз. Но я не могла. Взгляд
обшаривал комнату в поисках выхода, но, как и прежде, его не было. Нас окружали
голые светлые стены без окон. И единственная дверь, надежно охраняемая. Я была
беспомощна — как и в тот момент, когда нас затаскивали в фургон. Я
почувствовала, что плачу — не столько от страха, сколько от огорчения. Какой я
страж, если не могу защитить своих друзей?
Однако я молчала, и на лице Исайи промелькнуло выражение
удовлетворения. Флуоресцентные лампы придавали его коже тошнотворный сероватый
оттенок, что еще больше подчеркивали темные круги под глазами. Мне так хотелось
врезать ему!
— Хорошо. — Он улыбнулся Эдди и приподнял его
голову таким образом, чтобы их взгляды встретились. — Теперь скажи, ты не
будешь бороться со мной?
Как я уже говорила, Лисса хорошо владела принуждением, но на
такое она была неспособна. Спустя несколько мгновений Эдди улыбнулся.
— Нет. Я не буду бороться с вами.
— Хорошо, — повторил Исайя. — И подставишь
мне свою шею по доброй воле?
— Конечно, — ответил Эдди, откидывая назад голову.
Исайя наклонился, и я перевела взгляд на потертый ковер. Не
хотела смотреть на это. Эдди испустил негромкий, счастливый стон. В целом
«кормление» проходило тихо — без хлюпанья или чмоканья.
— Ну вот и все.
Услышав, что Исайя заговорил, я подняла взгляд. С его губ
капала кровь, и он провел по ним языком. Рана на шее Эдди была мне не видна,
но, конечно, она тоже кровоточила. Мия и Кристиан смотрели, широко распахнув
глаза, охваченные страхом, но одновременно зачарованные. Эдди пребывал в
счастливом состоянии наркотического тумана, вызванного и эндорфинами, и
принуждением; его взгляд бесцельно блуждал по сторонам.