По ту сторону кровати - читать онлайн книгу. Автор: Аликс Жиро де л’Эн cтр.№ 9

— Неполный рабочий день, как у тебя, идеален для молодой женщины. Ты и о муже успеваешь позаботиться, и о детях, и своя жизнь у тебя есть за пределами домашнего очага! Я вот никогда не была способна на такие подвиги!

Сказать, что Ариану сильно мучила совесть из-за того, что она оторвет мать от ее арестантов (Лиз называла их «узниками»), от ее бедняков, бродяг, иммигрантов и воинствующих экологов, поручив забирать детей из школы и сидеть с ними до вечера, было бы преувеличением. Но она опасалась, что мать, тонкая штучка, проводя у Марсиаков три часа ежедневно, быстро заметит, что дочери не по себе, а тогда придется все выложить начистоту. Ариане же ясно как апельсин, до чего трудно будет делиться с Лиз своими проблемами. Ну как, как признаться человеку, который привык шептаться с прокаженными, что ты прямо вся зачахла только из-за того, что месяц не приходит штукатур?.. Вот и пришлось деланно веселиться, держать лицо, благодаря чему мать дольше обычного не могла догадаться, что у дочери что-то не клеится. На догадки ушло добрых два часа.

В тот понедельник, когда Лиз должна была заступать на дежурство по детям, Ариана пришла с работы к шести, чтобы наглядно продемонстрировать, какие заботы предстоят матери на сорока квадратных метрах пыльной площади, служившей им отныне домом. Естественно, дети были уже умыты и переодеты в пижамки с халатиками, все четыре ножки обуты в тапочки подходящего размера, к тому же не отличавшиеся одна от другой цветом. Уроки были сделаны, и сияющая Луиза слонялась по комнатам с украшенными голубой шелковой ленточкой колечками кос вокруг ушей. Влюбленный Навес везде таскался за новой хозяйкой, изнемогая от блаженства. Плитка распространяла вокруг себя упоительный запах. «Если электрическая духовка не вырубится, будем сегодня ужинать кулебякой с крабами», — объяснила бабушка, чрезвычайно величественная в своем ансамбле оттенка слоновой кости от Ацуро Таяма [8] .

Ариане немедленно захотелось плакать. Она сказала:

— Ты просто добрая фея, мамулечка!

— Нет, душенька, это ты лучезарна, это ты похожа на прекрасное видение среди руин!

Молодая женщина, которой ужасно хотелось повеситься, радостно ответила:

— О да, да, настроение у меня классное: пока нас тут еще руины, ты права, но если немного потерпеть, дом станет как картинка!

— Конечно, милая! Правду сказать, сейчас требуется незаурядная фантазия, чтобы такое себе представить, но, насколько я тебя знаю, ты доведешь дело до конца твердой рукой отличной хозяйки.

Ариана подумала, что отравиться газом — тоже неплохой выход, и фыркнула:

— А что? Каска прораба довольно миленькая на вид, и я бы в ней неплохо смотрелась.

— Сокровище мое, если бы ты только знала, как меня восхищает твоя способность заниматься сразу всем…

Дочь захохотала, преодолевая страстное желание выброситься из окошка:

— Ой, да ничего особенного в этом нет, и на самом деле мне не на что жаловаться!

— Не преуменьшай своих заслуг, доченька, для этого у тебя существует муж…

Разговор между матерью и дочерью так и продолжался, нежный и дружественный, пока в конце концов Лиз не шепнула на ухо Ариане:

— Мне очень нужно поговорить с тобой наедине. Не хочешь ли выйти минут на пять? А ребятишек я посажу смотреть видео — захватила с собой кассету «Знакомим детей с АТТАС» [9] .

Устроившись внизу на кушетке, накрытой клеенкой, чуткая мать тихонько и ласково, но вполне непререкаемо сказала:

— А теперь говори, что с тобой происходит. Такое выражение лица, как у тебя сейчас, я в последний раз видела на картинах Эдварда Мунка.

— Мама, мама, ты не представляешь, какой это все кошмар! Но невозможно рассказывать: стыд-то какой — жаловаться тебе, настоящей матери Терезе!

— Ариана, ты схлопочешь первую в жизни пощечину, если еще раз сравнишь меня с монахиней!

После смерти мужа примерная католичка Лиз вдруг стала рьяной атеисткой. Она сурово преследовала в речи собеседника любые заимствования из религиозного лексикона, и горе тому, кто попробовал бы указать этой «гражданке, настроенной исключительно на мирское», что она живет, действует и даже думает именно как монахиня.

— Ой, прости, мамочка, беру назад мать Терезу. А если Роза Люксембург, так лучше? Ну значит, вот… моя жизнь превратилась в гигантскую МПБ.

— Это еще что такое?

— Мега-Проблема-Богачей. Да ты знаешь, во всяком случае, должна знать: это одна из теорий… точно не помню чья… вроде бы американского социолога… наверное, американского… то ли Джей-Джи Лепика, то ли еще как-то его зовут… В общем, он, кажется, даже Нобелевскую за это получил… Но не в нем суть, а во мне! У меня есть всё, всё, всё, чтобы быть счастливой. А я очень, очень, очень несчастна. Просто жуть как несчастна! Меня достало однообразие моего существования, меня достала эта чертова рутина, одно и то же с утра до ночи: дети-работа-дом, дети-работа-дом, дети-работа-дом… Некоторое время проблема, видимо, тлела, вызревала, ну а начался ремонт — дозрела, вспыхнула и стала мучительной. У меня ни к чему не лежит душа, я бью мужа, я не могу терпеливо выслушать Луизу и Эктора, мне осточертели клиентки, мне кажется, я не способна управлять рабочими и вообще делаю все плохо. Хуже некуда. Я хотела бы… мне хотелось бы переменить жизнь. Совсем.

Мать, явно сбитая с толку, смотрела на Ариану недоумевающе.

— И как же ты хочешь ее переменить, детка?

— Ну… я думаю, мне хотелось бы… мне хотелось бы стать мужчиной! Мужчиной, который уходит из дому в восемь утра и возвращается в восемь вечера, а что между утром и вечером… ля-ля-ля, секрет фирмы! Мужчиной на старый лад, таким… цельнокроеным, таким… который трясется от смеха и жалуется, что в холодильнике нет пива… Мужчиной, у которого нет бесчисленных и все размножающихся граней, «одна другой краше»… Когда Юго приходит с работы… Понимаешь, я завидую Юго, мне хочется проводить дни, как проводит он — за реальным делом, осмысленным, с настоящими целями! Что скажешь?

Лиз уставилась на дочь так, будто увидела перед собой Николь Нота [10] во плоти.