Шестое действие - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Резанова cтр.№ 56

Мерсер в душе приуныл. Снова разговор об искусстве – для одного дня многовато. С другой стороны, должен он чем-то отплатить Бергамину за гостеприимство? Придется слушать.

– Так в чем заключается сюжет вашей трагедии?

– Принц Раднор, племянник императора Яна-Ульриха, великий полководец и бесстрашный рыцарь, лживо обвинен в государственной измене и посягательстве на престол. Император верит наветам и приговаривает племянника к смерти. Но благородный кронпринц Йорг-Норберт, будущий наш император, предпринимает все, чтобы защитить кузена. Он добивается того, что злобный негодяй Гумилитас, вздумавший погубить принца, признается в своем коварном замысле. Император посылает гонца с вестью о помиловании, но тот прибывает слишком поздно. Он возвращается с рассказом, как мужественно несчастный Раднор взошел на эшафот. В горе император отрекается от престола в пользу Йорга-Норберта, а скорбящая вдова Раднора дает клятву уйти в монастырь.

Опять актрисы будут недовольны, подумал Мерсер.

– А как же этот… Гумилитас? – спросил он. – Меня, как служителя правосудия, интересует, какое наказание понес преступник.

– Это я еще не придумал, – сконфуженно сообщил Бергамин. – Там, правда, был один… только его по-другому звали… его повесили. Но разве можно со сцены о таких вещах? Трагедия есть искусство высокое и низменных предметов никак не касается.

– Вам виднее. Я не знаток ни драматического искусства, ни истории. Но, надеюсь, этой пьесе будет сопутствовать успех. Вы, помнится, упоминали, что намерены поставить ее в императорском театре?

– Ну да. В Эрденоне – не хочу. – Бергамин погрустнел и вопреки всякой логике добавил: – А хотелось бы. Мы ведь там выросли.

– В Эрденоне? Я слышал, ваша семья родом из Тримейнского округа.

– Родом – да. Но земли давно потеряли. Еще до Пиратских войн. Только служили. В гвардии, потом в армии. Много расходов. В Эрде при герцогах жизнь была дешевле. Отец поступил на службу к герцогу Гарнего. Были связи… Мы жили в Эрденоне. С отцом. Мать умерла раньше. А отца убили… тогда. Он оборонял город вместе со святым Альдриком…

Стало быть, гражданская война застала брата и сестру Бергаминов в Эрденоне. Они были в то время совсем молоды… едва вышли из отроческого возраста. Миновало достаточно лет, чтобы говорить об этом спокойно, и все же они наверняка запомнили увиденное на всю жизнь.

– Но вам с сестрой удалось бежать за пределы Эрда?

– Да, на второй год правления Дагнальда. Такая сволочь! Говорят, Вирс-Вердер был еще хуже, а при Дагнальде был какой-то порядок. Чтоб его разорвало с этим порядком!

– Так его и разорвало. Или близко к этому.

– Вы про то, что ему яду подсыпали? Не знаю. Мы того дожидаться не стали, а выбрались из города – и в Тримейн. На дорогах черт-те что творилось, но Бог помог. К тому же с нами были друзья… – Бергамин осекся. Почему-то эта невинная фраза, а не воспоминания об ужасах смуты наложила печать на его уста. Поскольку разговор он постарался свернуть и после ужина ушел, как обычно, проверять посты.

Ситуация как будто проясняется, а на самом деле еще сильнее заволакивается туманом. Чего и кого, кроме пасквилянтов и летучих листков, боятся брат и сестра? Какое касательство имеет к ним Мария Омаль? Мерсер, верный данному слову, не спросил об этом у капитана. Хотя тот, возможно, ответил бы. Еще одна странность. У себя дома Бергамин не в пример разговорчивее и общительнее, чем в светских салонах Тримейна, где его считали букой и нелюдимом. Может, он тоже мастер притворяться, как эта скельская вдовица, почему-то избравшая местом для своих изысков промышленный город. Язык камней, черт побери, тайный язык?

Следует попробовать увидеться с Ораном. И поглядеть, наконец, какова собой Железная Твердыня.

Железная Твердыня… алмазная шпага… связанные верностью… и будь оно все проклято на том и на этом свете!

На том и на этом свете…

Из всех благих намерений Мерсеру удалось осуществить только одно. Он увидел литейный завод снаружи, а также здешнюю резиденцию Орана (из-за ограды). Владельца этих величественных зданий он даже из-за ограды не увидел. Охрана галвинского «владетельного князя» вряд ли уступала генерал-губернаторской и знала только одно – хозяин болен, всеми делами занимается управляющий, а он уехал на рудники, и неизвестно, когда будет. Нет, принимать не велено, сказано тебе – не велено принимать!

Короче, Лейланд Оран дурил. От болезни ли, от больших денег – но и впрямь вообразил себя удельным князем. И дом у него был под стать княжескому. По архитектуре он в точности копировал патрицианские дворцы Скеля и Нессы, но был построен с учетом местных материалов, благо это существенно уменьшало затраты, – из красноватого гранита с проблесками слюды, с карнизами и фронтонами из бурого мыльного камня. Это было все, что удалось рассмотреть снаружи. То есть все относящееся к недвижимости. Относительно охраны Мерсер усмотрел кое-что еще, а то, чего он не разглядел, ему рассказали в ближайшем трактире.

Собаки. Собаки на сворках у охранников и на цепях вдоль стен. И, как поведали Мерсеру, вечером их с цепей спускали, и они свободно бегали вокруг дома. Было их, как опять же уверяли Мерсера, числом не меньше двух десятков, и они никого не признавали за своих, кроме специально обученных псарей. Те, кто не учел этого обстоятельства, крепко поплатились, иные и жизнью.

Если бы здесь была Анкрен, все предосторожности барствующего заводчика оказались бы напрасными. Мерсер вспомнил, как она превратила свирепого пса Китцеринга из Тигра в ласкового щенка. И она уверяла, что способна сделать это с любым животным. Но Анкрен здесь нет, вспоминать о ней, рассуждая «что было бы, если бы», – напрасная трата времени. Он и так слишком расслабился минувшим летом, рассчитывая на ее содействие и на ее Дар. Сам Мерсер с помощью своей походной аптечки мог бы столь же надежно вывести собак из игры. Но это потребовало бы определенной подготовки и заняло бы ту же неделю, что ему предлагали выждать. Похоже, стоит согласиться на условия, которые Лейланд Оран навязывает городу.

Правда, Мерсер мог бы связаться с ним письменно. Но подлинной причины, приведшей его в Галвин, назвать он не мог, а придумывать… И без того в этом городе, по крайней мере в высших его кругах, слишком сильно занимаются сочинительством. Мерсеру это претило.

В назначенный день к госпоже Эрмесен он пошел один. Магдалина просила его передать «даме Соримонде» нижайшие извинения, но она-де слишком занята по хозяйству. Но господину Мерсеру, уверяла она, вовсе не следует отказываться от приглашения. Ведь он идет к мадам Эрмесен не развлечения ради, а по делу.

Правда, Мерсер не был уверен, что из посещения выйдет толк. Соримонда предупреждала, что устраивает большой прием, а значит, и утонченной говорильни будет больше.

Вероятно, для такого провинциального города, как Галвин, этот прием мог считаться большим. Помимо знакомых Мерсеру Аймы и Драгонтины, в гостиной присутствовали еще четыре особы женского пола, представленные хозяйкой как Алеарда, Лидвина, Далинда и Гисмонда – разного возраста и масти, сходные манерой поведения, как их прозвища, повадками и нарядами – яркими, но не аляповатыми. Мерсер догадался, что в этом цветнике Магдалина Бергамин, способная перенести маленькое общество, совсем терялась и не случайно избегала расширенных приемов.