Аферист его Высочества - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 30

Вторым классом ездили назначенцы, спешащие к новому месту службы, и господа командировочные, коим деньги на билеты выдавались сугубо во второй класс. Попадались поволжские помещики, спешащие в древнюю столицу провести зиму и присмотреть для дочерей подходящих женихов, и соборные священники, не гнушающиеся поездами, изрыгающими пар и дым, хотя дым не от костра есть порождение сатанинское и адское, а стало быть, грех.

Африканыч ехал первым классом, и вышел степенно, как и все пассажиры желтых вагонов. Эти не спешили взять извозчика. На вокзале их поджидали собственные экипажи и даже кареты с гербами – конечно, во второй половине восьмидесятых годов просвещеннейшего и эмансипированного девятнадцатого века анахронизм, но что делать? Как блюсти столбовую дворянскую честь, ежели не ездить сугубо первым классом и не иметь собственного выезда? Эдак скоро что дворянин, что мещанин, что, прости господи, крестьянин будут совершенно без разницы. Ведь устои ныне крепко пошатнулись. В том числе благодаря либеральным реформам Александра Второго и объявленной им эмансипации. Но более всего устои были поколеблены самим фактом убиения государя императора, царя Польского и Великого князя Финляндского Александра Николаевича Освободителя богопротивным бомбометателем Игнатом Гриневицким. Да и то, скажите на милость, о каких устоях возможно говорить, когда государя то стреляют, «как зайца» (по его собственному выражению), то взрывают прямо во дворце. Нет устоев – нет порядку. А без оного русскому человеку полная погибель. То бишь кранты!

Африканыч прибыл налегке. Только дорожный саквояж со всем необходимым в пути, деньги, кое-какие документы да собственная память, помещавшаяся, конечно, не в саквояже, но в голове. А голова у Самсона Африканыча была умная и светлая.

Выйдя через центральный вход одноэтажного вокзала с башенкой посередине и имперским флагом на ее шпиле, Неофитов ступил на Каланчевскую площадь, названную так потому, что некогда на этом месте или близ него стоял путевой дворец «тишайшего» царя Алексея Михайловича с деревянной вышкой-каланчой. Но первым получило название «Каланчевское» – поле с лугами, ручьями и болотцами близ царского дворца, построенного на бережку обширного Красного озера прямо напротив Красного села. Потом болотца осушили, ручьи и речки заключили в трубу, – и образовалась площадь, на которой аккурат после освобождения крестьян и было выстроено здание вокзала, с башенкой, немного смахивающей на каланчу.

Африканыч втянул в себя весенний воздух и задумался. Куда идти? Где искать этого Сизифа? Ведь найти в Москве нужного человека не так-то просто. Хотя с чего начать розыски, Неофтов уже знал. С Хитрого рынка. Ибо с Хитровки, как с Дона – выдачи нет.

* * *

«Утюг» стоял на прежнем месте. Да и куда ему подеваться, коли он – «Утюг». Стоял и будет стоять в веках. Место на «стрелке» меж тремя переулками за церковью во имя Святых апостолов Петра и Павла, выходящее на Сухой овраг и Хитров рынок, занимал некогда дворец Ивана Третьего, великого князя Московского. Через три века на месте великокняжеского дворца выросла усадьба знатных бояр Колычевых. А теперь здесь стоял «Свиной дом», бывшие владения генерала Хитрово, собственно, и заложившего Хитровку. «Утюг» был одним из корпусов «Свиного дома» и правда походил своей формой на чугунный утюг. Но ни дом, превращенный не столь уж и давно в ночлежку самого что ни на есть сквернейшего пошиба, ни его обитатели не интересовали Самсона Африканыча. И даже теперешние владельцы «Утюга» были неинтересны Неофитову. Его занимал трактир «Каторга», что расположился в полуподвале «Утюга» и глядел на один из переулков «стрелки» верхней половинкой окошек. Вторая половина потихоньку врастала в землю. Так что ежели вы вдруг надумаете заглянуть внутрь трактира через окно – вам надлежит встать на колени и приложить лоб к земле, будто вы мусульманин и молитесь своему Единому и Всевышнему. Либо и вовсе лечь плашмя на живот, коли вас не смущает таковое положение на людной улице. Только так вы сможете узреть творящееся внутри трактира. Естественно, измазавшись в пыли или даже грязи. Так что стоит подумать, так уж вы непременно желаете заглянуть в нутро «Каторги». Но если все же жаждете и у вас в том имеется оправданная надобность, то, произведя все вышеописанные действия, нет никакой гарантии, что из сего заведения не вылетит вдруг здоровенный лоб и не надает вам по физиономии, туловищу и прочим телесным членам от всей души, чтобы не подсматривали и не совали свой нос, куда не следует. Ну и так, для острастки.

Африканыч, естественно, заглядывать в окошки не стал. Тем более что окна были запарены изнутри, и все равно разглядеть ничего было бы нельзя. Да и на улице кисло и слякотно неимоверно, ибо нахлынула весенняя погода. Неофитов только зябко передернул плечами – в притон такого пошиба заходить не очень-то хотелось – и толкнул дверь…

Мама честная! В нос и глаза тотчас шибануло столь густым и едким запахом сивухи и па́ром, что Африканыч зажмурился и громко чихнул. Сей звук произвел некоторое впечатление на присутствующих: сидевшие за ближними столами повернули головы и уставились на вошедшего. На мгновение стих говор: такого рода человеки и в столь чистом наряде захаживали в «Каторгу» нечасто. И звали здесь таковых – фрак. Ну, разве какого подгулявшего купчика сюда занесет, да и то ежели он шибко пьяный или приезжий. А так трактир посещали исключительно свои. Люди при делах. То бишь фартовые робяты, мозгующие тут предстоящие «дела», крупные уркаганы «на отдыхе» с марухами или без, беглые каторжники-обратники да отбывшие сроки «у хозяина» «зеленоногие», которым проживание в Москве было навсегда заказано. Посему и звался сей трактир – «Каторга».

Самсон Африканыч, высморкавшись после чиха в носовой платок, огляделся и нашел взглядом свободный столик. Вернее, не совсем свободный. Одно место за столом было занято: положив локти на грязную столешницу и уронив на них шишкастую голову, спал бритый наголо мужик. Возле него стояла почти допитая бутылка водки и лежал надкусанный соленый огурец. Под не предвещающими ничего хорошего взглядами Неофитов прошел к этому столику и сел напротив спящего мужика. Взор Африканыча был напряжен и внимателен, но страха в нем не прочитывалось. Это было замечено парой «деловых» за соседним столом, которые, переглянувшись, стали о чем-то шептаться.

– Чего изволите, ваше благородие? – подлетел к нему буфетчик.

– Графинчик анисовой, два каленых яйца и чайный стакан горячего шоколаду, – сказал Африканыч, глядя в ясные глаза буфетчика.

– Чего-с? – переспросил тот.

– Шоколаду горячего, – невозмутимо повторил Самсон Африканыч и брезгливо поморщился: – Да, и вытри стол, братец. А лучше – постели-ка свежую скатерку.

– Будет исполнено, – ответил буфетчик, но остался стоять.

– Ну, что стоишь? Исполняй! – приказал ему Неофитов.

– Я это, ваше высокоблагородие, насчет шоколаду…

– Что насчет шоколаду? – напустил на себя недовольный вид Самсон Африканыч.

– Так нету-с его.

– Что значит – нету?

– Извиняйте, конешно, господин хороший, но в нашем сортименте шоколаду сроду не бывало, – не очень бодро сказал буфетчик.