Генералы шального азарта - читать онлайн книгу. Автор: Евгений Сухов cтр.№ 15

Она никогда не слышала ничего подобного.

А как все было верно!

В общем, до того самого места в последнем седьмом явлении, когда «общество» изгоняет Глумова, Ксения была словно в забытьи. И только после его заключительных слов она пришла в себя и вернулась, наконец, в настоящий мир. В котором актер Вильде говорил членам «общества», пытавшимся его изгнать:

«Знаете, я ни объясняться, ни оправдываться не стану. Я только скажу вам, что вы сами скоро пожалеете, что удалили меня из вашего общества… Я вам нужен, господа. Без такого человека, как я, вам нельзя жить. Не я, так другой будет. Будет и хуже меня, и вы будете говорить: эх, этот хуже Глумова, а все-таки славный малый. (Крутицкому.) Вы, ваше превосходительство, в обществе человек, что называется, обходительный; но когда в кабинете с глазу на глаз с вами молодой человек стоит навытяжку и, униженно поддакивая, после каждого слова говорит «ваше превосходительство», у вас по всем вашим членам разливается блаженство. Действительно честному человеку вы откажете в протекции, а за того поскачете хлопотать сломя голову… (Мамаеву.) Вам, дядюшка, я тоже нужен. Даже прислуга ни за какие деньги не соглашается слушать ваших наставлений, а я слушаю даром… А вы… Ничего вы не заметили. Вас возмутил мой дневник. Как он попал к вам в руки – я не знаю. На всякого мудреца довольно простоты. Но знайте, господа, что, пока я был между вами, в вашем обществе, я только тогда и был честен, когда писал этот дневник. И всякий честный человек иначе к вам относиться не может. Вы подняли во мне всю желчь. Чем вы обиделись в моем дневнике? Что вы нашли в нем нового для себя? Вы сами то же постоянно говорите друг про друга, только не в глаза. Если б я сам прочел вам, каждому отдельно, то, что про других писано, вы бы мне аплодировали. Если кто имеет право обижаться, сердиться, выходить из себя, беситься, так это я. Не знаю кто, но кто-нибудь из вас, честных людей, украл мой дневник. Вы у меня разбили все: отняли деньги, отняли репутацию. Вы гоните меня и думаете, что это все – тем дело и кончится. Вы думаете, что я вам прощу. Нет, господа, горько вам достанется. Прощайте!»

Генка, похоже, тоже проникся пьесой. Все время он неотрывно смотрел на сцену, ерзал в кресле и иногда непроизвольно поддакивал, говоря:

– Верно… Вот это – истинная правда…

Публика расходилась молча, узнав в Крутицком, Мамаевых, Голутвине, Турусиной и Глумове самих себя. Многие были мрачны, а то и подавлены. Иные язвительно смеялись и саркастически поглядывали по сторонам – это те, что невольно отождествляли себя с Глумовым. А некоторые выходили, гордо подняв голову. Эти не олицетворяли собой никого, или думали, что они не похожи ни на кого из героев пьесы Островского и не имеют с ними ничего общего. Это уже потом, когда рассаживались у театрального подъезда по каретам и коляскам, то тут, то там возникали отрывочные разговоры или споры. Раздавалась и критика в адрес спектакля. Мол, картина московского «общества» нарисована автором не очень правдоподобно и слишком сатирически, ежели не сказать, гротескно. Но равнодушных, похоже, не имелось.

Ксения и Генка тоже поначалу молчали, находясь под впечатлением спектакля. Потом разговорились, и Генка произнес несколько фраз, которые впоследствии Капитолина-Ксюша вспоминала не единожды. Он сказал:

– Ну, вот тебе люди, представляющие наше высшее общество. Как видишь, ничего особенного: они тоже подвержены страстям, желаниям, слабостям и страху. Стало быть, уязвимы. Манипулировать ими умному человеку очень даже возможно…

Ночь они провели в гостинице, записавшись в книгу приезжих как муж и жена Яковлевы. Никакого сомнения в ином у гостиничного служки не возникло. Он спокойно выдал им ключи от нумера и пожелал спокойной ночи. Которой у них, конечно, не получилось. Ибо события, что случаются не каждый день, здорово влияют на любовную страсть и желание интимных ласк. А посещение театра было событием вообще из ряда вон. Особенно для Ксении, которая была в нем впервые.

* * *

Аппетит приходит во время еды.

Генка и Ксюша так разохотились обирать постояльцев дядюшкиной гостиницы, жаждущих молодого девичьего тела и ласк на стороне вдали от дома, что делали это совершенно автоматически. И всегда все получалось как надо и как было задумано. Они тоже играли своеобразный спектакль, прекрасно зная собственные роли, а когда хорошо знаешь свое дело, то его результат, как правило, получается положительным. Обычно…

Денежки, ценные бумаги и векселя, драгоценности и иные вещицы, продав которые можно было бы выручить деньги, текли ежели не рекой, то уж постоянным и никогда не мелевшим ручейком – точно! Но, как говорится, нет правила без исключения. Или – «На всякого мудреца довольно простоты». В один прекрасный день…

Пожалуй, что не так…

В один глубокий вечер, и вовсе не прекрасный, а печальный, средних лет постоялец, клюнувший на приманку, приготовленную для него мошенниками, в ответ на вытащенный Генкой якобы в ярости «Кухенрейтер» вынул из внутреннего кармана револьвер и спокойно прострелил Генке ногу. А затем практически на его глазах совершил интимный акт с Ксенией, которая не посмела и пискнуть.

– Впредь вам будет наука, – наставническим тоном произнес постоялец средних лет, застегивая штаны. – Вернее, тебе, молодой человек. Потому что девицу я забираю с собой. Она мне понравилась… Так что, когда ты залечишь ногу, тебе придется подыскать новую партнершу для проворачивания своих делишек. Кстати, – он довольно доброжелательно посмотрел на Генку, – задумка с пистолетом и твоей мнимой смертью весьма недурственная.

Он схватил одевшуюся Ксению за руку и потащил из нумера.

– Оставь ее, – перегородил им дорогу Геннадий, и тут же получил удар рукоятью револьвера прямо в лицо. Обливаясь кровью, он кинулся на незнакомца, но следующий удар свалил его с ног, и он затих.

– Вы что, убили его?! – взвизгнула Ксения и набросилась на человека средних лет, пытаясь добраться до его глаз, чтобы выцарапать их. Это ей почти удалось: она порвала левое веко и глубоко поцарапала щеку ещё до того, как он успел перехватить ее руки.

– Успокойся, ничего с твоим хахалем не случится, – зашипел на нее мужчина, зажимая глаз. – Полежит минут сорок и очнется. А ты – шустрая, – добавил он одобрительно, прикладывая салфетку к щеке. – Это неплохо! Все, пошли. У тебя есть что взять с собой?

– Есть! – огрызнулась Ксения, но попытка вырваться ни к чему не привела.

Они прошли в ее комнатку, и она собралась за четверть часа.

– Все равно сбегу, – заявила она мужчине средних лет.

– Куда? – усмехнулся он. – К хахалю? Так по нему уже в полицейском участке соскучились. Хочешь вместе с ним в тюрьму загреметь?

Тюрьма Ксению совершенно не прельщала. К тому же ей теперь было что терять: полторы тысячи наличных денег, бриллиантовая брошь и еще горсть украшений, которые они с Генкой «изъяли» у простаков, – это было уже кое-что. И все это отдать полиции?! Нет уж, дудки!

Мужчину средних лет звали Серафимом. По крайней мере, так он просил себя называть. По выходе из гостиницы он нанял извозчика, и они поехали в Москву. Для Капы-Ксении начиналась новая жизнь…