А кому сейчас легко? - читать онлайн книгу. Автор: Люся Лютикова cтр.№ 30

Я прикинула: корпоратив начался в восемнадцать, около девятнадцати ноль-ноль запел Басков. Он исполнил две песни, потом был мой выход с пламенной речью. Убийство произошло еще через десять—пятнадцать минут. Да, все сходится, Виталий Кириченко просто физически не мог убить Елену Михайловну.

– Откуда вы знаете точное время? Неужели сфотографировали место аварии? Я знаю, что адвокаты советуют так делать.

Алла махнула рукой:

– О нет, я просто обзванивала распродажи и едва успела набрать номер обувного магазина Карло Пазолини, как врезалась в едущую впереди машину. Но я не виновата, – упрямо повторила она, – я хороший водитель!

– Это я уже поняла, – ответила я.

Хм, с таким самомнением, голубушка, ты представляешь явную опасность для окружающих!

Мы подъехали к зоопарку. Поблагодарив собеседницу, я собралась выходить из машины и уже взялась за ручку двери.

– Вы куда? – встрепенулась она. – А деньги?

– Какие деньги?

– Которые ваш муж просил мне передать.

Я очаровательно улыбнулась:

– Вы, наверное, что-то не так поняли. Муж просил передать вам привет. Вот, собственно, я его вам и передаю…

Аллу словно холодной водой окатили. Мстительно прищурившись, она прошипела:

– А вы не думаете, что любовницей вашего мужа могу быть я? И мы с ним просто договорились вместе вас обмануть, а?

Ответ пришел сам собой:

– Если бы вы оказались его любовницей, то я была бы счастлива.

– Почему?

– Это была бы достойная расплата за все мои страдания.

Девушка захлопала глазами, переваривая услышанное. А я воспользовалась паузой, чтобы улизнуть.

Войдя домой, я первым делом наткнулась на пышный зад Галины Егоровны. По комнате она передвигалась, согнувшись буквой «зю».

– Что с вами? – всполошилась я. – Вам очень плохо?

– Радикулит, проклятый, скрутил, – простонала она. – Видно, меня вчера на Воробьевых горах продуло. Ох, как не вовремя, мне же на работу идти!

– Какая работа! Вызывайте «скорую» и оформляйте больничный.

– Люся, ты в какой стране живешь? Мы уже не в СССР! Какой больничный? Если я один раз не выйду на службу, меня уволят. На мое место десять таджичек в очереди стоят!

Осознав свою неправоту, я предложила:

– Давайте я за вас сегодня полы помою! Только объясните, где ведро с тряпкой лежат.

Хозяйка замотала головой:

– Нельзя тебе туда. Вдруг соседи твои бывшие тебя увидят и в милицию донесут?

– Ерунда! Уборщицу обычно никто в упор не замечает. Вот скажите, кто-нибудь из жильцов здоровается с вами?

Галина Егоровна задумалась, на секунду перестав охать и стонать, потом сказала:

– Никто.

– Ну вот, что и требовалось доказать! А даже если кто меня и узнает – разве у меня на лбу написано, что я в розыске нахожусь?

Галина Егоровна была вынуждена согласиться с моими доводами и вручила ключ от подсобки. И я отправилась в свой бывший дом.

Совершенно спокойно я зашла в подъезд, переоделась в серый халат и, набрав ведро воды в подсобке, принялась мыть вестибюль. Работы я не боялась, даже предвкушала ее. Сейчас разомну косточки! Физический труд полезен для людей творческой профессии! Гиподинамия не пройдет!

Вестибюль я вымыла легко, можно сказать, играючи. Площадка первого этажа далась тяжелее. На втором этаже у меня стали дрожать руки. На третий – свой – этаж я вползла взмокшая, как скаковая лошадь.

Я вяло возила тряпкой около лифта, когда из него вышла бывшая моя соседка, ювелирша Изюмова. Увидев меня, она испуганно отпрянула, словно к ее носу поднесли живого скорпиона.

– Люся, что вы делаете?! – в ужасе вскричала дама.

– Полы мою.

– Но зачем? Это же работа уборщицы!

– Теперь я ваша уборщица.

– Как?!

Опершись на швабру, я принялась рассказывать:

– Про мировой финансовый кризис слышали? Так вот – я его жертва. С работы меня уволили, другой работы найти не удалось, счастье еще, что освободилось место поломойки. На него был дикий конкурс – триста человек на место, больше, чем на вступительных экзаменах в МГИМО. Но победила я благодаря знанию трех иностранных языков!

С минуту ювелирша смотрела на меня с открытым ртом, а потом поспешно скрылась в своей квартире.

– Налегайте на иностранные языки, – прокричала я в закрытую дверь, – неизвестно еще, каким боком жизнь повернется!

Утро понедельника обычно не несет с собой ничего хорошего. Этот день не стал исключением. Я проснулась с ощущением, что всю ночь разгружала мешки с картошкой, а потом загружала их обратно в вагон. Все тело ломило, будто по нему прошлось стадо слонов. Господи, я даже не подозревала, как много мышц в человеческом теле, и каждая из них сейчас дико болела!

– На-ка, выпей лекарство! – Галина Егоровна протянула мне стакан с мутной зеленой жидкостью.

Я с трудом оторвала голову от подушки.

– Что это?

– Отвар арники. Наринэ благодари, это она сварила.

– Арники? Впервые слышу.

Тут же материализовалась Наринэ с объяснением:

– Арника, она же «баранья трава», излюбленное средство горных баранов. Они жуют ее, если сильно разбились, прыгая со скалы на скалу, или когда находятся в утомительном переходе. Арника заживляет раны и снимает мышечную усталость. Тебе после вчерашнего в самый раз будет. Ты до скольких полы-то мыла, до часу ночи?

– Мыслимое ли дело – три подъезда с непривычки! – воскликнула Галина Егоровна.

Я попыталась вспомнить, когда закончила работу, но память отказывала мне. Третий подъезд я домывала практически на автопилоте.

Арника оказалась горьковатой на вкус, но я залпом осушила стакан. Взгляд упал на часы: без четверти одиннадцать! Мне же бежать надо!

Бежать не получилось, до ванной я ковыляла на негнущихся ногах минут десять, еще столько же понадобилось, чтобы влезть под душ. Тело требовало, чтобы его оставили в покое, но дух не сдавался. Но то ли арника подействовала, то ли горячий душ, то ли организм понял, что от него все равно не отстанут, однако вскоре я почувствовала себя лучше. Наскоро одевшись, я вышла из дома и направилась к метро. Иннокентий Лавочкин обитал в Северном Измайлове, а до станции «Щелковская» еще пилить и пилить.

Улица 13-я Парковая представляла собой наглядную иллюстрацию жилищной политики правительства Москвы: снести пятиэтажные хрущёвки, а на их месте возвести семнадцатиэтажные панельные дома: и места занимают меньше, и народу можно заселить гораздо больше. Строительство шло полным ходом, однако и в пятиэтажках жизнь еще продолжала кипеть. На балконах висело белье, из окон тянуло жареной картошкой, во дворе мальчишки играли в хоккей.