Обед у людоеда - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 76

Зина Иванова приехала в Москву из Иркутска, поступила в Литературный институт на отделение критики, и начались голодные годы студенчества. Из родителей у Зиночки осталась только мама, работавшая в газете корреспондентом в отделе литературы и искусства. Тряхнув связями, маменька смогла пристроить дщерь в столичный вуз, но посылать той достаточно средств для проживания в Москве не получалось. Впрочем, поступала Зина уже взрослой, после школы она работала в газете курьером. Как все иногородние, она сначала увидела столицу не с лучшей стороны. Плохое общежитие, скудное питание, и рядом никого, кому можно было поплакаться в жилетку.

Но в молодости и зрелости на одни и те же проблемы смотришь по-разному. Зинуля подкрашивала чернилами «залысины» на туфлях, покупала в «Детском мире» подростковые белые футболочки и варила их в воде с аналиновой краской… Получалось отлично, просто фирменные майки… Постоянное недоедание сделало ее еще недавно по-детски пухлую фигурку стройной, а глаза загадочно – огромными… У нее появились кавалеры. Но долго около хорошенькой девочки не задерживался никто. Зина испытывала отвращение к сексу, ее просто тошнило при виде раздетых мужиков, и она заставляла любовников по часу простаивать в душе, чтобы полностью «смыть» запах мужского тела. Потом, на одной вечеринке, она случайно оказалась в постели с женщиной и поняла правду о своей половой принадлежности.

В богемном кругу, куда были вхожи студенты Литературного института, на геев и лесбиянок смотрели без всякого порицания, и Зиночка легко находила партнерш. Ну а затем ее свели с Адой Марковной. Директор гостиницы! Это был явный моветон! Но Адочка щедро одаривала Зину, полностью взяв ее на свое обеспечение. Завязался роман. Вскоре Зиночка поняла, что влюбленная Ада готова на все. Девушка окончательно распоясалась, стала хамить Аде, заводить шашни на стороне… Но, очевидно, Ада Марковна была из породы тех людей, кому по душе, когда их унижают… Зинины художества она принимала с выражением христианского терпения на лице, позволяя девчонке делать все, что вздумается.

Голодные студенческие годы давным-давно прошли. Ада Марковна, нажав на все имеющиеся связи, ухитрилась прописать любовницу у себя в квартире под видом двоюродной сестры. Кто помнит шестидесятые годы, тот поймет, как это было непросто. Но Ада сумела обойти все препоны, более того, она же пристроила Зюку на работу в малоизвестное широкой публике издание, многотиражную газету, которую выпускал для своих членов Союз художников СССР. Так началась карьера Зинаиды на журналистском поприще.

В тот роковой майский день Зинка здорово поддала. Маститый и обласканный властями Эдуард Хромов открыл свою выставку и упоил всех присутствующих вусмерть. Как всегда, на таких банкетах водка и коньяк лились рекой, а с закуской было плохо – немного сыра, докторской колбасы и штук сто пирожных.

Зинуля не любила сладкое, а сыр и колбасу расхватали моментально. Пришлось ей пить, не закусывая, да к тому же она не успела пообедать. Наверное, поэтому коньяк, вместо того чтобы попасть в желудок, ударил в голову. Зина почти перестала соображать и смутно помнила дальнейшие события.

Сначала она, выйдя из выставочного зала, шлялась по улицам, потом отчего-то забрела в кино, затем, уже слегка протрезвев, оказалась на Киевском вокзале. Здесь к ней и подсела веселая девчонка в замшевой юбочке. Слово за слово, и они выяснили, что великолепно подходят друг другу… Незнакомка назвалась Любой Воротниковой, приехала она в Москву за счастьем из Харькова и не имела в большом городе никого – ни друзей, ни родственников, естественно, квартиры тоже. Так они и пришли в «Морскую», слегка покачиваясь, потому что подобранная на вокзале Воротникова даже не успела снять комнату.

Войдя в номер, они сначала разделись, потом Зина пошла в душ. Когда журналистка вернулась, ее партнерша заливалась слезами.

– Что случилось? – удивилась Зюка.

В ответ Люба вытянула вперед правую руку с опасной бритвой. Зина перепугалась до полной потери самоконтроля. Воротникова перестала рыдать и принялась хохотать.

– Положи лезвие, – велела Зинаида.

– Боишься? – ухмыльнулась Люба. – Не надо, тебя я не трону.

Не успела Иванова раскрыть рот, как девица быстрым, резким движением полоснула себя по нежной шее. Кровь взлетела фонтаном, экзальтированная Зиночка почти потеряла сознание, а когда пришла в себя, на ковре лежал бездыханный труп.

В ужасе, растеряв остатки самообладания, Зинуля подскочила к тому, что еще десять минут назад было человеком, и зачем-то вырвала из безвольной руки бритву. Потом вымыла ее в ванной. Номер выглядел кошмарно. Повсюду были капли, пятна и озера крови. Зиночка никогда не думала, что в человеке ее столько. Понимая, что ей одной никогда не справиться, Зина сняла перемазанные туфли и босиком спустилась к Марине.

– Очень похоже на сказку, – хмыкнула я, – прямо тысяча и одна ночь.

– Вот поэтому я гадине Маринке и платила, – вздохнула Зюка, – потому что никто бы мне не поверил. Только я не вру. Я не способна никого убить!

– А Жанна?

– Не трогала я ее! – выкрикнула Зюка. – Поймите, мне легче денег дать, и потом подумайте, ну не глупо ли самой действовать, когда наемные киллеры чуть ли не в газете объявления помещают?

– Некоторые дела следует обтяпывать лично, не впутывая посторонних, – парировала я.

– Мне Жанкина смерть была невыгодна, – хмыкнула Зюка, – сейчас только страшнее стало, просто сон потеряла. Чуть на лестнице лифт зашумит, я цепенею: ну, думаю, за мной из милиции явились.

– Отчего же вы впали в такое состояние?

– Жанна та еще птичка, – злобно прошипела Зюка, – не понравились ей мои правдивые статьи, обиделась на справедливую критику. Кто же виноват, что она жуткие пейзажи малевала. Глаза бы не смотрели: на переднем плане цветочки размером с елку, посередине прудик, а на берегу березки, просто лубок, мазня деревенского маляра. А уж как она обозлилась, когда я ей пару дельных советов дала, кстати, только из добрых чувств… Никита ко мне заявился с выговором, наглец!

Прошло время, Зина решила, что Жанна больше не держит на нее зла, и поэтому обрадовалась, когда та позвонила и пригласила ее в Дом художника на обед. Худой мир всегда лучше доброй ссоры. Но трапеза прошла совсем не так, как рассчитывала критикесса. Жанна даже не прикоснулась к заказанной еде, а когда Зюка поднесла ко рту ложку солянки, сказала:

– Теперь будешь писать обо мне только хорошо, хвалить изо всех сил.

Зина в недоумении уставилась на Малышеву:

– Ты заболела?

– Нет, – усмехнулась художница, – но тебе придется меня слушаться…