Метро 2033. Измеритель - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Осипов cтр.№ 14

– Ты не посмеешь! – хриплый голос старика вызвал смех у жреца.

– Да вы что, Юрий Николаевич? Да я мечтаю об этом! Одно меня огорчает. Не получу я удовольствия от лицезрения вашей рожи. Очень хотелось бы… Но для вас у меня приготовлена немного другая роль. Мой народ желает зрелищ, и я, как вы понимаете, не могу им отказать. Имидж, будь он проклят, требует пожертвовать удовольствием. Так вот, продолжая нашу дискуссию. Все эти философские мысли привели меня к одному убеждению. Великим быть довольно легко, но истинно велик тот, кто, низко пав, смог подняться и стать великим снова. Мне это удалось дважды. Поэтому я посмею… еще как посмею.

Жрец посмотрел в здоровый глаз пленника, в котором, как в калейдоскопе, менялись эмоции: гордость, гнев, страх и отчаянье, – ухмыльнулся щербатым ртом с редкими гнилыми зубами и громко распорядился:

– Ее раздеть и в мое жилище, а этого в клетку – готовьте к церемонии.

Он с улыбкой наблюдал, как старик сыпал проклятиями в его адрес, едва волоча ноги за двумя уносящими его крепкими воинами, а девушка, завывая от ужаса, слабо отбивалась от слуг, пока те срывали с нее одежду.

«Да, сегодня определенно замечательный день. Для полного праздника не хватает только вернувшегося с победой отряда, посланного за караваном».

Мысли его прервал шум возвращающегося отряда. Он бросил взгляд на вход в лабиринт канализации… «Почему так мало воинов? Не больше десятка. И не видно плененных». Воины поднялись на железный балкон и подошли к ажурной металлической конструкции. Сложив возле ног жреца два увесистых рюкзака и один карабин, отбитые у каравана, все пали ниц, видя гнев их повелителя.

«Это что, цена за два десятка лучших воинов? Зачем мне это барахло? Мне нужны головы врагов, а еще лучше живые обитатели «Измерителя», чтобы насладиться их страхом и болью». Сжав челюсти так, что кожа натянулась на скулах, а губы превратились в узкую полоску на лице, жрец подошел к павшим ниц воинам. И, выбрав особь покрупнее, тихо произнес лишь одно слово:

– Почему?

– Великий, они почувствовали засаду. Среди них был колдун. Твои воины сражались как яростные псы, мы убили нескольких и смогли отбить эти вещи, но силы были неравны. Среди них были очень сильные воины. Я сам видел, как огромный колдун один перебил две руки воинов отряда. Дротики отклонялись или отскакивали от него. Мы ничего не могли с ним сделать.

Жрец молча взирал на командира посланной им группы воинов. Темные глаза его не обещали ничего хорошего.

– Я посылаю с тобой еще две руки воинов и даю волшебное оружие, изрыгающее огонь. Найдите этот караван и принесите их головы. С плохими новостями не возвращайся. Тогда ты будешь жертвой Великого Духа.

Воин склонил голову и попятился назад, боясь поднять глаза на разгневанного владыку. Жрец развернулся к ним спиной и направился в свои апартаменты. «Надо остыть, насладиться юной девчонкой – это успокаивает».

* * *

Клубы тумана вползали сквозь разбитую витрину в здание, неся призрак рассеянного света. Пластины закрытой решетки, собиравшиеся, как гармошка, к стене, стали более различимы, и это говорило о том, что наверху день вступал в свои права.

Максимыч встрепенулся. Последние три часа, которые он провел на стуле, прислушиваясь к звукам на поверхности, сталкер пребывал в задумчивости. Как возвращаться назад? Предпочтительней выглядел вариант по аллее, а там как-нибудь осторожненько мимо термитов. При определенном везении и опыте это было вполне возможно, но что-то внутри сидело занозой: «Нельзя! Опасно!» Изотов привык доверять своему внутреннему голосу. И если рассуждать, то нельзя идти этим путем не из-за насекомых, а потому что это единственная дорога, где может опять ждать засада. Второго такого нападения отряд не выдержит.

Решено – пойдем через «горячее» пятно. Он поднялся со скрипнувшего стула и потряс плечо Данилы:

– Поднимай всех – надо выдвигаться.

Зажглась масляная лампа, осветив скудным светом зашевелившихся бойцов. Тихие разговоры, сборы. Через некоторое время Данила подошел к Максимычу:

– Плохая новость, парень с дротиком в груди умер.

– Черт! Четвертый уже. Берем все, что можем унести. Распредели свободное оружие среди здоровых. Пополняем боеприпасы из рюкзаков с товаром. Тело и остальной товар придется оставить здесь. Второй как?

– Ничего вроде, держится. Но путешественник из него никакой.

Максимыч огляделся в полумраке подвала:

– Пойдем налегке. Надо соорудить что-то наподобие носилок. На сборы и перекус полчаса. Выходим через запасной выход. Не забудьте проглотить по таблетке антирада – пойдем через «грязный» участок.

* * *

Максимыч никогда не думал, что так обрадуется появившейся из-за угла «Ведьминой плеши». Последние три часа были похожи на ад санитара, потерявшегося с раненым в чаще леса. Мало того, что пятно само по себе представляло собой сошедшие с ума от безнаказанности и отсутствия каких-либо границ роста джунгли, так и пройти по этому лабиринту было можно далеко не везде. Точнее, мало где можно было пройти, а порой казалось, что нельзя нигде. Иногда, вопреки всякой логике, счетчик трещал даже в тех местах, где только что прошел весь отряд, и пару минут назад тот же счетчик молчал и разве что не тыкал пальцем, мол, единственный путь здесь. Взмокли абсолютно все: и бойцы, которые, попеременно меняясь, тащили раненого; и сталкеры, которые, как никто другой, представляли себе, в какую «задницу ящера» они залезли по собственной воле; и даже раненый, постоянно цепляющийся за края самодельных носилок побелевшими от напряжения пальцами. Он постоянно рисковал свалиться с них под ноги, поэтому изо всех сил держался, лишь изредка стонал, превозмогая боль. И тут, продравшись через очередной обезумевший куст, который, по-видимому, был чокнутым папоротником, Максимыч оторопело остановился, очутившись на свободной площадке. Неужели все кончилось? Этому, с позволения сказать, пограничному растению почему-то было мало сиреневого оттенка жестких листьев, он еще отрастил себе шипы, в палец длинной и, словно колючая проволока, не выпускал путников из зараженной радиацией зоны. После этого буйства красок и форм так приятно попасть в обычный лес с покрытой мхом землей. Максим даже не поверил своим глазам, столь резкой была перемена обстановки. Вот он, перекресток, с которого начиналось их путешествие всего в паре десятков метров, а слева такая родная, поблескивающая лысыми рельсами «Ведьмина плешь».

Дежа вю. То же место и те же люди. Почти те же – не все смогли дойти, чтобы ощутить волшебное чувство, что все, что с ними сейчас происходит, уже когда-то происходило. Нет, всё уже позади. Максимыч стоял и наблюдал, как его бойцы бессильно повалились на землю. До дома остался один бросок, но сил на этот бросок ни у кого уже не было.

Ему тоже очень хотелось рухнуть рядом с ними на ближайший валун. Выискивая проход в пятне, он намотал в два, а то и в три раза больше расстояния, чем все, но хотя бы не тащил на себе раненого, поэтому из последних сил снарядил сам себя в дозор. Пять минут. Большего он ни себе, ни своим ребятам позволить не может. Он поймал себя на мысли, что не разделяет уже участников каравана на сталкеров и носильщиков. Все одинаково родные, особенно после потери четверых. Эти раздумья не мешали Максимычу сканировать местность. Медленно скользящий по опушке взгляд остановился на ничем не приметном маленьком деревце. Растение как будто почувствовало внимание к себе и… моргнуло. Куст с двумя круглыми зелеными глазами с узкими вертикальными зрачками. Растения могут поцарапать шипами, запутать ветками, даже укусить, если вспомнить Родничка, но моргать… Сталкер поежился и внимательно осмотрел границу леса еще раз. И обнаружил еще одну пару глаз… и еще… на пятой паре злых узких зрачков стало понятно, что группу берут в клещи по всем правилам охотничьего искусства. Все стало на свои места. Деревья не смотрят – глаза принадлежали потомкам кошачьих. Небольшие животные, не больше метра в холке, потеряв свой пушистый мех, приобрели способность практически сливаться окрасом с окружающей средой. Недюжинный ум подсказал им объединиться в опасные стаи или прайды. От раненого исходил сильный запах крови, удивительно, что на него пришла всего одна семья.