Обитель Теней - читать онлайн книгу. Автор: Питер Страуб cтр.№ 61

– Это дом волшебника, – сказал старый воробей.

И они начали снижаться, снижаться и наконец увидели маленький деревянный домик с двумя окошками по обеим сторонам крыльца.

Один за другим садились воробьи на толстую ветку возле одного из окон, а когда та под их тяжестью согнулась, следующие птицы принялись устраиваться на другом сучке, повыше, и так продолжалось, пока они не заполнили дерево до самой макушки. Тут все воробьи хором зачирикали.

Дверь деревянного домика распахнулась, И оттуда появился волшебник. Был он очень стар, бел как лунь, а его украшенный золотыми звездами и месяцем халат так вытерся от времени, что кое-где проглядывало бледное морщинистое тело. Окинув взглядом дерево сверху донизу, он проговорил:

– У меня, как я погляжу, сегодня гости… Так чего вы, воробьи, хотите от старого волшебника?

Даже самый храбрый воробей почувствовал себя не в своей тарелке и на мгновение пожалел, что они сюда явились. И все же, преодолев страх, он рассказал волшебнику от начала до конца все, что услышал от царицы.

– Ясно, – сказал старик. – Так, значит, вы просите меня вернуть царевну Розу к жизни?

– Просим, просим, – в один голос зачирикали воробьи.

– Ну, это нетрудно, – усмехнулся волшебник, – только как вы со мной расплатитесь за это?

Воробьи чирикнули вопросительно.

– Вы отдадите свои крылья?

Ответом было протестующее чириканье.

– Нет, это невозможно, – возразил самый старый воробей. – Ведь мы тогда не сможем летать.

– А перьями пожертвовать вы согласны?

Протестующее чириканье усилилось.

– Нет, не согласны, – ответил тот же воробей. – Без перьев мы зимой все перемерзнем.

– Ну а если вы больше не сможете чирикать?

На мгновение птицы умолкли, затем в унисон ответили:

– Мы согласны. Пусть это будет нашей платой.

– Хорошо, – сказал волшебник. – Возвращайтесь во дворец.

Взволнованные, они одновременно снялись с дерева и понеслись назад еще быстрей.

Дворец их встретил так же, как и в первый раз: мертвой тишиной. Все его обитатели, исключая царя и царицу, спали как убитые. Воробьи недоуменно поглядывали друг на друга: неужели волшебник обманул их, приняв жертву, но не выполнив их просьбу?!

И тут вдруг из дворца донесся тоненький голосок:

– Ма-а-ма! Па-а-па!

Тяжелая дубовая дверь распахнулась, и оттуда показалась маленькая заспанная девочка.

Спустя мгновение из конюшен донеслось ржание, во дворе раздался собачий лай, взлетели мухи, зашныряли тараканы, слуги, зевая, стали подниматься с земли. Жизнь возобновилась и в лесной глуши: в берлогах заворочались медведи, лисы высунулись из нор, волки забегали меж деревьев.

И в тот же миг каждый воробей ощутил странные превращения своего тела, точно чья-то ледяная рука схватила его и принялась сжимать, выдавливая внутренности. Разум помутился, тельце каждой птицы стало растягиваться вширь, изменяя свое строение, клюв сделался мягким и тоже расширился, ноги сильно выросли.

На подоконниках, на булыжной мостовой, карнизах, водосточных трубах – везде, где минуту назад были птицы, восседали теперь лягушки.

К счастью для них, царь видел это превращение и понял, что произошло. Благодарно воздев руки к небу, он во всеуслышанье объявил, что отныне все лягушки царства находятся под его личным покровительством и защитой, ибо они на самом деле – птицы, принесшие великую жертву волшебнику ради спасения его дочери и всего государства.

* * *

– Вот почему лягушки прыгают и квакают, – объяснил воробей соседу по ветке, завершая свой рассказ. – Когда-то они были воробьями, но старый волшебник их надул. Они до сих пор пытаются чирикнуть и взлететь, но могут только квакать и подпрыгивать.

– Ну вот тебе вторая сказка перед сном, – сказал маг Тому. – А теперь, боюсь, я вынужден тебя покинуть. Не сомневаюсь тем не менее, что ты без труда найдешь дорогу обратно, к теплой постельке. – Он уже начал подниматься, но что-то – очевидно, выражение лица мальчика – его остановило. – О чем задумался, Том?

– О первом дне в школе… – Лицо его вдруг вспыхнуло от гнева. – Тогда директор задержал Дэла и еще одного мальчика у себя в кабинете и тоже стал рассказывать им сказки.

И вам это отлично известно.

Маг поднялся, заложил руки за, спину и потянулся всем телом, привстав на цыпочки.

– Я только прошу тебя задуматься об одной вещи, Том.

Чем бы ты пожертвовал ради спасения чьей-то жизни? Крыльями или… Кем ты себя видишь: воробьем или лягушкой?

Он ослепительно улыбнулся, воздел руки в воздух и… исчез, как будто испарился.

* * *

– Нет! – закричал Том, и как был, на четвереньках, рванулся к тому месту, где только что стоял Коллинз.

Пальцы его схватили только землю и траву. В каком-то исступлении он завертел головой, надеясь увидеть Коллинза убегающим в лес, однако, кроме деревьев и затухающего костра, вокруг ничего не было. Лишь за деревьями, вдали, мерцали еле различимые огоньки у дома. Коллинза и след простыл. Том со стоном опустился на жесткую траву. В голове его все смешалось: спящая мертвым сном Роза, воробьи и лягушки, старец-волшебник, бревно, взмывающее в воздух, подчиняясь его воле…

На это лето я стану твоим отцом.

Том поднялся с земли. Что ж, до дома он как-нибудь, наверное, доберется… Не успел он, однако, сделать и шага, как перед глазами все поплыло.

Сначала он подумал, что сейчас снова потеряет сознание и окажется в потерпевшем крушение поезде, а вокруг будут крики и стоны, скрежет металла…

И обжигающий спину кофе…

(Может, ты выплеснул кофе на одежду?).

И тут он осознал, что маг, встречая их в Холмистом Доле, уже тогда знал, что отправит Тома в тот поезд именно в момент аварии. (Несчастный случай? Что-нибудь действительно серьезное или, может, поезд просто сильно дернулся ?) А за мгновение до того, как лес перед ним исчез, испарился точно так же, как и Коулмен Коллинз, Тома осенила другая, еще более страшная, догадка: ведь это Коллинз каким-то образом устроил катастрофу на железной дороге, чтобы спустя несколько часов отправить туда его.

Это – Уровень первый. Всякий настоящий маг знает, что в определенных ситуациях правилами можно – и даже необходимо – пренебречь.

Из горла Тома рвался крик, который был бы таким же истошно-пронзительным, как вопли погибающих в искореженном вагоне, если бы страх не парализовал его голосовые связки. Стена деревьев расплывалась перед глазами, точно бледно-зеленая акварель под проливным дождем. Зеленая пелена, холодная, как полотно абстракциониста, обволокла его со всех сторон, и у него возникло ощущение, как будто он падает без парашюта с летящего на головокружительной высоте самолета.