Уши в трубочку - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Никитин cтр.№ 70

Я любовался ее грациозными движениями, как намыливает лицо и волосы, получилась снежно-белая шапка, я смотрел на зажмуренные глаза и беспомощно шарящие по воздуху пальцы, подавил импульс сунуть вместо шампуня суперклей или сапожный крем, зато был вознагражден зрелищем, когда она наконец смыла это все великолепие. Потом намылила шампунем уже с двадцатью добавочными витаминами, выдерживала минут двадцать, смыла, снова намылила чем-то розовым, смыла, покрыла тело гелем, долго втирала, кожа нежно порозовела, стала как у недельного поросенка, так и вгрызся бы зубищами, вот так и становятся Ганнибалами лекторами, снова смыла и намылила уже зеленоватой смесью, а после окончательной промывки долго занималась ногтями, кожей, отдельными микроскопическими прыщиками на теле.

Конечно, самое умное было бы просто бросить все и смываться: куда угодно и как угодно. Так, возможно, у меня останется какой-то шанс спастись. Монстры, как известно, нападают хоть вроде бы только на женщин, но все-таки попутно изничтожают всех мужчин, а женщины все-таки выживают, хоть порядком помятые, слегка поцарапанные, растрепанные и вопящие.

Увы, я все-таки дурак, остался, ведь я мужчина, а мужчины хоть и тыкают пальцами в женскую логику, но куда нелогичнее женщин, у которых мозги работают, как мощные процессоры с сотней килобайтов памяти.

В кресле уютно, я поглядывал одним глазом на нее, другим – на дверь, не мог понять, что это маньяки все размедлились, наконец торкесса выбралась из ванны, долго вытиралась, осматривалась, накладывала маски и снимала их, брызгала дезодорантами раковину, тщательно обтирала все металлические части, кафель протерла отдельно, а из ванной выплыла, укутанная от плеч до пола в длиннющее полотенце. Второе такое же огромной тиарой едва не задевает потолок, хвост падает на ровную прямую спину.

– Прекрасно, – сказал я. Она вздрогнула, пугливо прикрылась, хотя оголенными оставались только плечи, хотела было пробежать мимо, но я бросил ей пистолет, который она чисто на рефлексах поймала, а простыня тем времен соскользнула на пол. – Прости, твоя очередь дежурить. Я весь чешусь.

Она вскинула тонкие брови, что от воды стали еще тоньше, ярче и чернее.

– И что?

– Пойду для разнообразия помоюсь.

– Так ты ж говорил, что чесаться лучше…

Я ответил бодро:

– А герои и после бани чешутся!

– А, прости…

Я с наслаждением стащил прилипающую от пота одежду и швырнул в угол. В сторону ванной шел голым, там посмотрел в зеркало на живот, брюхо еще не отвисает, как у половины моих одноклассников, но и квадратиков, как на атласе анатомии, нет. Переступил через край ванны, открыл воду одной рукой, другой с наслаждением почесывал вспотевшее причинное место.

Вода стекает приятными струями, я покосился на всевозможные губки и щипчики, со смаком перднул, вода пошла пузырями, словно на дне Тихого океана проснулся еще один вулкан и выбросил из земных недр газы. Вода некоторое время кипела и бурлила, все-таки у меня здоровый организм, даже жаль, что я не гомосек, такая задница задурно пропадает, наскоро помыл морду и подмышки без мыла, а с мылом только задницу, оставив на куске прилипшие волосы, странно кучерявые, словно от арапа Петра Великого, оказывается, там у меня волосы темнее. Поколебавшись, все же цапнул какой-то шампунь и вымыл волосы, а пока смывал пену, со смаком пописал в воду, под такое мытье всегда тянет пописать, даже если перед этим уже заполнил унитаз до краев.

Из ванны вылез, оставляя лужи на полу, да и хрен с ними, вода – полезно, олигархи увлажнители покупают, идиоты, занавески какие-то дурацкие, не задергиваются сами. Торкесса ждет в кресле, пистолет в правой руке. На лице мечтательное выражение, но сразу сменилось гримасой отвращения, когда увидела меня. Полотенце, которым я обмотался вокруг бедер, начало сползать. Я хотел было позволить ему рухнуть на пол, но, встретившись с ее взглядом, все понимает, зараза, придержал, как Орфей на картине.

– Подожди минутку, хорошо?

Минуты мне хватило, чтобы одеться в ту же одежду, что бросил в угол. Торкесса поднялась с царственным видом, передала мне пистолет.

Обеденный этикет, вероятно, придумали люди, не знавшие чувства голода. Еще, говорят, и танцы перед обедом устраивали! А их жены стихи читали, изячничали. Нормальному мужчине приятней видеть накрытый к обеду стол, чем слышать, как его жена говорит по-гречески. Или рассуждает о сбалансированной диете. Сбалансированная диета – это когда в каждой руке держишь по громадному куску мяса!.. Или хотя бы торта.

Торкесса быстро раскладывала по тарелкам, я развалился в кресле с пистолетами в руках, бдил, но и посматривал за ее ловкими движениями. Вот это настоящая работа для мужчины: бдить и охранять! Мы рождены для подвигов, а мелкую обыденную работу должны выполнять и докладывать женщины.

– Ты уверен, – спросила она, – что сюда кто-то явится?

– В жизни обманывают только три вещи, – сказал я, – часы, весы и женщины.

– Ты это к чему? Я, по-твоему, тебя обманываю?

– Ну, если ты женщина… Хотя я выразил в своем изящном силлогизме, что не обманываю я. Вот такой я замечательный.

– А тебе можно задать один откровенный вопрос?

– Можно, – ответил я, но предупредил: – По земным законам, ложь не считается ложью при ответе на вопрос, который спрашивающий не должен был задавать.

Она не поняла, округлила глаза:

– Это как?

– Кто много спрашивает, – объяснил я популярнее, – тому много брешут.

Она вздохнула:

– Моя невозмутимость иногда меня просто бесит! Почему я тебя не удавила по дороге голыми руками?

– Потому что без мудрого поводыря ты сгинешь, – объяснил я.

– А ты мудр?

– Еще как мудер!

– Как же ты ухитрился? – спросила она саркастически.

– Приобрести жизненную мудрость, – объяснил я наставительно, – можно тремя путями: читать умные книги, наблюдать, как действуют мудрые люди, помочиться на оголенный провод под напряжением.

Она произнесла преисполненным сарказма голосом:

– Понимаю, понимаю, как приобретал мудрость ты…

– Как и Ницше, – ответил я, – чтобы не умереть от жажды, пил из всех стаканов. Ну, скоро?

Она оглядела стол довольно, но тут же сказала бурчаще:

– Если бы у меня было больше исходного материала, времени…

Я молча подсел к столу и начал жрать. Торкесса вздохнула, села напротив, но не ела, смотрела с укором. Я спохватился, раскупорил шампанское, по хвастливому обычаю извозчиков и конюхов стрельнул пробкой, пусть все видят, что у нас вино бла-а-агородных, а не привычная сивуха, вот смотрите все, разлил по бокалам, залив пеной половину стола.