Она улыбнулась мне, и облегчение так и сквозило в ее глазах,
в лице, настолько, что даже как-то неловко стало. Она меня обняла, и я не
возразила, но отстранилась первой. Она потрогала мое лицо, будто не веря своим
глазам.
— Как ты себя чувствуешь?
Я пожала плечами, и от этого простого движения мышцы левой
руки свело так, что пришлось ее придержать, чтобы не прыгала. Сквозь боль,
слегка скрипя зубами, я сказала:
— Руки беспокоят, а остальное все о'кей.
Черри тронула больную руку, провела ладонью по рукаву.
— Мышцы сводит от быстрого излечения. Через несколько
дней все будет нормально.
— То есть мне еще несколько дней рукой не пользоваться?
— Время от времени тебя будут мучить спазмы. Может
помочь массаж, горячие компрессы.
Я говорила, что Черри работает медсестрой, когда не
покрывается шерстью?
— Я могу вылечить тебе руку сегодня же, — сказал
Мика.
— Как? — спросили мы обе одновременно.
— Я умею взывать к плоти.
Выражение лица Черри сказало мне, что она знает, о чем речь,
и это на нее произвело впечатление. Но через секунду у нее на лице выразилось
подозрение и сомнение. Моя школа. Хотя, если правду сказать, Черри пришлось
хлебнуть в жизни лиха до того, как мы с ней познакомились, и она из своего
опыта вынесла повышенную подозрительность. Так что моей заслуги здесь нет.
Я пыталась вспомнить, что значит «взывать к плоти», когда
появился Натэниел. Последний раз, когда я его видела, он был весь истыкан
ножами и мечами, и плоть заросла вокруг стали. Сейчас он был абсолютно здоров —
даже без шрамов.
Наверное, на моем лице отразилось не только удивление, но и
радость, потому что он радостно заулыбался при виде меня. Он еще повертелся,
чтобы показать, что зажили раны и спереди, и сзади. Я тронула грудь, откуда
сама вытащила одно лезвие.
— Я знаю, что у вас, ребята, заживает почти все, но
никак не могу к этому привыкнуть.
— В конце концов привыкнешь, — сказал Мерль.
Что-то в его голосе заставило меня обернуться.
Улыбки Черри и Натэниела смыло с лиц. Они вдруг стали
серьезными.
— В чем дело?
Они переглянулись, но заговорил Мика:
— Можно мне вылечить твою руку?
Я повернулась послать его к черту — сначала я хочу выяснить,
в чем дело. Но тут моя левая рука выбрала момент скрутиться судорогой от
пальцев до плеча — сплошной синхронной судорогой, от которой у меня подогнулись
колени. Если бы Черри не подхватила меня, я бы не устояла. Пальцы свело как у
жертвы стрихнина, в клешню. Казалось, что рука хочет вырваться из тела. Черри
держала почти весь мой вес, а я сдерживала крик.
— Позволь ему вылечить тебе руку, Анита, если он
может, — сказала она.
Медленно-медленно судорога стала отступать, пока желание
завопить не сократилось до малой доли в мозгу. Голос у меня был с придыханием,
но ясный, без поскуливания.
— Еще раз: что значит взывать к плоти?
Я так навалилась на Черри, что только вежливость мешала ей
взять меня на руки. Она и так держала весь мой вес.
Мика подошел к нам. Мерль — за ним, как чересчур мнительная
нянька.
— У себя в парде я могу лечить собственным телом.
Я глянула на Черри и увидела рядом с ней Натэниела. Они оба
кивнули одновременно, будто услышали незаданный вопрос.
— Я никогда не видела Нимир-Раджа, который умел бы
взывать к плоти, но слышала о таком, — объяснила Черри. — Это вещь
возможная.
— Только ты говоришь так, будто ему не веришь.
Она едва заметно улыбнулась, но глаза остались усталыми.
— Я вообще мало кому мало в чем верю. — Она
улыбнулась: — Кроме тебя.
Я все еще опиралась на ее руку, но почти уже стояла сама.
Сжав ей руку ладонью, я попыталась выразить глазами, что я чувствую.
— Я всегда делаю для тебя все, что могу, Черри.
Она снова улыбнулась, и ее глаза чуть посветлели, хотя
цинизм до конца из них не ушел.
— Я знаю.
— Мы все знаем, — поддержал ее Натэниел.
Я улыбнулась ему и произнесла про себя молитву, которую
повторяла с тех пор, как унаследовала леопардов: Господи, Боже мой, не дай мне
их подвести.
Крепко держа Черри за руку, я повернулась к Мике:
— А почему у меня болит только рука?
— И больше нигде? — спросил он.
Я хотела ответить, но пришлось задуматься.
— Ноет кое-где, но ничего похожего на то, что в руке.
Так сильно ничего не болит.
Он кивнул, будто это что-то для него значило.
— Твое тело и наша энергия вылечили прежде всего самые
угрожающие раны, и малые тоже, вроде следов у тебя на спине.
— Я не знала, что целительная энергия так избирательна.
— Ее можно направить.
— И кто направлял?
Он посмотрел мне в глаза:
— Я.
Я глянула на Черри, и она кивнула:
— Он — Нимир-Радж. И он для нас всех доминант. Он и
Мерль.
Я посмотрела на высокого телохранителя:
— Так я вас должна благодарить?
Мерль покачал головой:
— Ты нам ничего не должна.
— Ничего, — подтвердил Мика. — Это мы
вторглись на твою территорию без твоего разрешения. Это мы нарушили закон.
Я посмотрела на них:
— Хорошо, и что дальше?
— Ты можешь стоять без помощи?
Я не была уверена, поэтому отпустила Черри постепенно, и
оказалось, что могу.
— Да, кажется.
— Мне надо тронуть раны, чтобы их вылечить.
— Знаю, знаю, лучшее средство лечения у ликантропов —
голая кожа.
Он слегка нахмурился.
— Именно так.
Я правой рукой сдвинула с левого плеча халат. Но руку это
обнажило недостаточно. Тогда я повела левой рукой, чтобы освободить плечо, и
тут меня снова схватила судорога. На этот раз меня подхватил Мика, когда рука
попыталась вырваться из сустава, а пальцы схватили что-то, чего я не видела и
не ощущала. Дело было даже не в боли — это явление меня пугало, будто я
утратила контроль над рукой.
— Кричи, в этом нет ничего стыдного, — шепнул
Мика.
Я только тряхнула головой, боясь открыть рот, боясь
завопить. Руки Мики спустились к поясу халата. Спазм отпустил опять постепенно,
и я осталась лежать на полу, тяжело дыша, пока он обнажал почти всю мою левую
сторону. Обнажив, он запахнул на мне халат, закрыв все, что меня беспокоило,
кроме левой груди. Я оценила этот жест. Так как я лежала и смотрела на него
сейчас снизу вверх, я оценила и то, что у него уже не было эрекции. Как-то это
уменьшало угрозу.