Слуга праха - читать онлайн книгу. Автор: Энн Райс cтр.№ 53

«Неправда. Я ведь говорил тебе, как ненавижу их…»

«Да, действительно. Но их больше нет, и они отступают, стремительно удаляются от тебя. Ты не можешь вспомнить ни имен, ни лиц… В тебе нет ненависти. Ты помнишь только добро. Прошлой ночью ты сказал, что нашел золото в своих карманах, но не уточнил, что сделал с ним. Так что же?»

«Я отдал его одной бедной семье, чтобы эти голодные люди купили себе пищу».

Я протянул руку, сорвал несколько травинок, пробивавшихся между мраморными плитами, и поднес нежные стебельки к глазам.

«Да, ты прав, я помню добро — точнее, осознаю его, вижу и чувствую…»

«В таком случае я научу тебя всему, чему смогу, — сказал Зурван. — Мы отправимся в путешествие. Посетим Афины, потом Египет. Пора в дорогу. Нам поможет магия, хотя иногда мы будем передвигаться обычным способом, потому что ты силен и защитишь нас, а так лучше запомнишь все, чему я буду учить тебя… Твоя чувствительность, мелкие слабости и боль уйдут, ты забудешь о них. Но когда я умру, моя смерть огорчит тебя».

Он лег, замолчал и закрыл глаза. Я догадался, что урок окончен, во всяком случае, прерван на время. Однако у меня остался еще один важный вопрос.

«Ну что ж, спрашивай, пока я не уснул», — разрешил Зурван.

«Скажи, эти хананеи… те, что создали заклинание… Они были евреями?»

«Не совсем, — ответил он. — Не такими евреями, как ты. Они считали Яхве лишь одним из богов, пусть самым могущественным, богом войны, по-моему. Эти люди, жившие в глубокой древности, верили и в других богов. Ты доволен ответом?»

«Мой разум в смятении, но, полагаю, что доволен, — сказал я. — Да, доволен. Однако теперь я не принадлежу ни к одному племени. Мне суждено принадлежать только лучшим учителям, ибо без них я могу забыть обо всем… Утратить способность видеть, слышать, чувствовать… Я не умру, но буду существовать в ожидании того, кто призовет меня».

«Мне недолго осталось жить, — заговорил Зурван. — Я научу тебя всем известным мне трюкам, какие окажутся тебе по силам, научу обманывать и сбивать с толку людей при помощи иллюзий, насылать чары словами и жестами… Вот, собственно, и все… запомни… слова и жесты… только в общих чертах… ничего определенного. Ты сможешь сотворить заклинание, просто пересчитав бочонки с зерном, если сделаешь это соответствующим образом. Я буду учить тебя, а ты будешь слушать, и когда я умру…»

«Что тогда?»

«Посмотрим, чему ты научишься к тому времени».

«Не стоит ожидать от меня многого. — Я посмотрел ему в глаза, что делал крайне редко. — Ты спрашивал, что я помню. Так вот, я помню, как убивал бедуинов, и мне это очень нравилось. Не так, конечно, как собирать цветы, но убийство… Что может с ним сравниться?»

«У тебя есть цель. Ты должен усвоить, что любить лучше… а еще лучше быть добродетельным. Убивая, ты уничтожаешь целую вселенную верований и чувств многих поколений, заключенную в человеке. Но совершая доброе дело, ты бросаешь камешек в огромный океан, и круги от него бесконечно расходятся во все стороны, но ни один не похож на другой, пусть даже он окажется очень далеко, скажем, в Египте или в Италии. Добродетель многократно сильнее убийства. И ты это поймешь. Ты знал это, когда был живым».

Зурван ненадолго задумался и продолжил, словно подводя итог дневному уроку.

«Видишь ли, все зависит от того, насколько хорошо ты сумеешь сравнить эти вещи. Убивая человека, ты не можешь видеть все последствия его смерти. Даже будучи духом, принявшим человеческий облик, ты ощущаешь, как вскипает твоя кровь. Но когда ты делаешь что-то доброе, хорошее, ты часто наблюдаешь плоды своего поступка… снова и снова… Именно это в конце концов подавляет желание убивать. Добродетель сияет слишком ярко, она… неопровержима. Это ее во время своих странствий ты читал на лицах людей. Добродетель, доброта… Никто не пытался причинить тебе зло. Даже дворцовые стражники. Они беспрепятственно пропустили тебя. Что послужило тому причиной? Твоя одежда? Манера поведения? Или ты просто улыбнулся им? А может, твое лицо светилось благожелательностью? Каждый раз, когда ты возвращался ко мне, ты был счастлив, и — неважно почему — желание любить переполняло твою душу».

Я промолчал.

«Скажи, о чем ты думаешь сейчас?» — спросил Зурван.

«О бедуинах, — ответил я. — О том, как весело было их убивать».

«Упрямец», — усмехнулся маг.

Он закрыл глаза и задремал. Я сидел рядом, смотрел на него, а потом и сам погрузился в сон, точнее, застыл в своем теле, продолжая прислушиваться к шорохам в саду и далекому шуму города, казавшемуся мне музыкой. Я смотрел наверх, где по оливам с ветки на ветку порхали птицы. Пришли сны, и передо мной возникли цветущие сады, сияние света, фруктовые деревья и веселые духи, лица которых были исполнены любви.

А еще во сне я услышал слова: «И я дарую тебе сокровища тьмы и сокрытые в тайниках богатства, и ты должен знать, что я, Бог, который называет тебя по имени, есть Бог Израиля… Я создаю свет и тьму. Я дарую мир и порождаю зло…»

Я открыл глаза. Тут же до ушей моих донеслись чудесные песнопения, и под их чарующие звуки и шелест ив на ветру я вновь задремал.

— Пятнадцать лет я странствовал с Зурваном, выполняя все его приказания и просьбы. Как я уже сказал, он был богат. Время от времени ему хотелось путешествовать под видом обыкновенного человека, и мы отправлялись на корабле в Египет, потом возвращались в Афины или другие города, где он бывал в юности и которые уже отчаялся увидеть снова.

Зурван старался ничем не выдать, что он маг, хотя иногда люди, обладавшие даром ясновидения, все же узнавали его. Пользовался он магической силой лишь тогда, когда его просили исцелить больного. Везде, где нам приходилось бывать, он покупал, просил дать на время или даже велел мне выкрадывать таблички и свитки, имевшие отношение к магии. Он внимательно изучал их, читал и требовал, чтобы я хорошенько запоминал написанное. Потом он сказал, что чтение свитков только подтвердило его убеждение, что магия почти везде одинакова.

Воспоминания о тех годах навсегда сохранились в моей памяти, и я считаю это великим счастьем и милосердным даром, ибо о времени, прошедшем с момента его смерти до сегодняшнего дня, я практически ничего не помню. Бывало, я просыпался без всяких воспоминаний и с тоской служил своим повелителям. Иногда они сами лишали себя жизни, и я становился свидетелем этого. Должен признаться, такие моменты доставляли мне удовольствие. Бывало, я по собственной воле переносил свой прах от одного господина к другому. Но все это видится мне смутно, словно в тумане, как нечто бесцельное и лишенное смысла.

Зурван был прав: избавиться от боли и страданий я мог, только забыв обо всем. И не один я, остальные духи тоже. Кровь и плоть, телесные нужды — вот что возрождает память в человеке. Полное отсутствие этого дарует сладкое ощущение беспамятства.

Зурван сделал новую шкатулку для моего праха — из прочного дерева, покрытую изнутри и снаружи золотом. В шкатулке было оборудовано специальное место для праха, и мой скелет уложили в позу младенца в утробе матери. Работу над шкатулкой он поручил искусным столярам, поскольку не доверял мастерству прислужников-духов и считал, что живущие в материальном мире выполнят ее гораздо лучше.