Ярость - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 51

Тара покачала головой.

– Ты уверена, Тара? Я хочу сказать, иногда у меня тоже бывают подобные порывы. Думаю, такое любопытство естественно, но меня ни разу не поймали.

– Молли, я люблю его. Если он попросит, я без сожаления отдам за него жизнь.

– Бедная Тара! – Слезы навернулись на глаза Молли, и она раскрыла Таре объятия. Они в отчаянии обнялись, и Молли прошептала: – Он тебе не по зубам, дорогая. Он никогда, никогда не будет твоим.

– Мне бы хватило хоть небольшой его части, хоть на время. Для меня этого достаточно.

* * *

Мозес Гама остановил свой сине-красный доставочный мясной фургон на стоянке для посетителей и выключил мотор. Перед ним раскинулись газоны, на которых одинокая маленькая дождевальная установка старалась победить заморозки и засухи высокого вельда, но посеянная на газонах трава кикуйю была выгоревшей и мертвой. За газонами виднелись длинные двухэтажные здания больницы Барагванат.

От главного здания больницы навстречу ему шла небольшая стайка черных сестер. В накрахмаленных белых халатах все они выглядели опрятными и деловитыми, но, поравнявшись с фургоном и увидев за рулем Мозеса, захихикали, прикрывая рты ладонями в невольном жесте подчинения мужчине.

– Девушка, я хочу поговорить с тобой. – Мозес высунулся из окна кабины. – Да, да, с тобой!

Выбранную им медсестру охватило смущение. Подруги поддразнивали ее, когда она приблизилась к Мозесу и робко остановилась в пяти шагах от него.

– Ты знаешь сестру Викторию Динизулу?

– Eh he! – подтвердила девушка.

– Где она?

– Идет за нами. Мы в одной смене. – Сестра оглянулась в поисках спасения и увидела во второй группе в белых халатах, идущей по дорожке, Викторию. – Вон она. Виктория! Иди быстрей! – крикнула девушка и побежала к домам, в которых жили работники больницы.

Виктория узнала Мозеса и, сказав несколько слов подругам, оставила их и пошла по бурому газону прямо к нему. Мозес выбрался из фургона, и она посмотрела на него.

– Прости. Тяжелая авария автобуса. Мы все были заняты в операционных, пока не обработали последнего пациента. Я заставила тебя ждать.

Мозес кивнул.

– Неважно. У нас еще много времени.

– Мне нужно несколько минут, чтобы переодеться, – улыбнулась она. Зубы у нее были прекрасные, идеально ровные и такие белые, что казались почти прозрачными, а кожа светилась здоровьем и молодостью. – Я рада снова тебя видеть, но мне нужно прихватить большую кость.

Они общались на английском, и хотя Виктория говорила с акцентом, но уверенно и слова подбирала так же легко, как Мозес.

– Это хорошо, – серьезно улыбнулся он. – Твоя кость станет нашим ужином, и это сбережет мои деньги.

Она рассмеялась – красивым грудным смехом.

– Не уходи, я скоро.

Виктория повернулась и пошла к домам медперсонала; Мозес с удовольствием смотрел, как она поднимается по ступеням. Узкая талия подчеркивала округлость ягодиц под белым халатом. Небольшая грудь со временем обещала стать полной, а бедра уже были широкие: такой легко носить детей. Такое тело – образец красоты для нгуни. Мозес вспомнил виденную когда-то фотографию Венеры Милосской. Осанка у Виктории была прямая, шея длинная и тоже прямая, и хотя бедра покачивались, как будто она танцевала под звуки далекой музыки, голова и плечи были неподвижны. Очевидно, девочкой она вместе со всеми носила полные кувшины воды от источника и легко удерживала кувшин на голове, не пролив ни капли. Именно так у зулусских девушек вырабатывается их удивительная царственная осанка.

С круглым лицом мадонны, с огромными темными глазами Виктория была одной из красивейших женщин, каких встречал Гама, и пока он ждал, облокотившись на капот фургона, он думал о том, что у каждой расы свой идеал женской красоты и идеалы эти очень различаются. Это заставило его вспомнить о Таре Кортни с ее большими круглыми грудями и узкими мальчишескими бедрами, с длинными каштановыми волосами и мягкой, безжизненной белой кожей. Мозес поморщился: воспоминание вызвало у него легкое отвращение; но обе женщины были очень важны для его амбиций, и его сексуальная реакция на них – влечение или отвращение – не имела никакого значения. Важна была только их полезность.

Виктория вернулась через десять минут. На ней было алое платье. Яркие цвета ей шли, они подчеркивали бархатистость темной кожи. Она села на пассажирское сиденье фургона рядом с Мозесом и взглянула на дешевые золотые часики на запястье.

– Одиннадцать минут шестнадцать секунд. Ты не можешь жаловаться, – объявила она. Он улыбнулся и включил двигатель.

– Теперь давай возьмемся за твой окорок динозавра, – предложил он.

– Тираннозавра рекса, – уточнила она. – Самого свирепого из динозавров. Но нет, оставим до ужина, как ты предложил.

Ее болтовня развлекала его. Для черной незамужней девушки необычны были такие общительность и уверенность в себе. Потом он вспомнил, что она училась и жила здесь, в одной из самых больших и заполненных пациентами больниц в мире. Это вам не деревенская девчонка, пустоголовая хохотушка… и, словно стремясь это продемонстрировать, Виктория легко принялась обсуждать шансы генерала Дуайта Эйзенхауэра попасть в Белый дом на предстоящих президентских выборах и то, как это отразится на борьбе американцев за права человека – и на их собственной борьбе здесь, в Африке.

Пока они разговаривали, солнце начало садиться за город, красивые здания и парки остались позади и они неожиданно погрузились в атмосферу пригорода Соуэто, где жили полмиллиона черных. Сгустились сумерки, запахло дымом кухонных костров, и этот дым окрасил закат в дьявольский красный цвет крови и апельсинов. Узкие немощеные улицы были забиты возвращающимися с работы людьми, каждый нес пакет или сумку, и все шли в одном направлении, к своим домам, шли с работы после трудового дня, начавшегося еще затемно с мучительной поездки автобусом или поездом к рабочему месту во внешнем мире и закончившегося в темноте обратной поездкой, когда усталость становилась еще сильнее и непереносимее.

На этих забитых народом улицах фургон замедлил ход, но кое-кто узнал Мозеса и побежал впереди, расчищая дорогу.

– Мозес Гама! Это Мозес Гама, дайте ему проехать.

Они двигались дальше, и прохожие на улицах приветствовали их.

– Я вижу тебя, нкози!

– Я вижу тебя, бабу!

Они называли его отцом и господином.

Когда добрались до общинного центра, примыкавшего к комплексу административных зданий, на площади перед залом было столько народу, что им пришлось оставить фургон и последние сто ярдов пройти пешком.

Но здесь их уже сопровождали «буйволы». Громилы Хендрика Табаки расчищали дорогу в сплошной массе людей, смягчая это проявление силы улыбками и шутками, так что толпа расступалась без возражений.