Ярость - читать онлайн книгу. Автор: Уилбур Смит cтр.№ 103

Мириам принесла им Бенджамина, чистого, сухого, одетого в новую синюю пижаму. Мальчик серьезно посмотрел на отца.

– Приветствую тебя, мой сын, – прошептал Мозес. – Расти сильным и прекрасным, как земля твоего рождения.

И Тара подумала, что у нее от гордости и радости сердце остановится: она впервые увидела их вместе.

Хотя у них был разный цвет кожи: у Бенджамина – карамель и шоколадный крем, у Мозеса – янтарь и африканская бронза, Тара видела похожую форму голов, подбородка и лба. У обоих были одинаковые широко расставленные глаза, одинаковые нос и губы, и для нее эти двое были самыми прекрасными на свете существами.

* * *

Тара сохранила за собой номер в «Дорчестере», зная, что Шаса будет связываться с нею, а также потому, что приглашения из «Дома Южной Африки» и корреспонденцию из университета будут посылать на адрес отеля. Но сама переехала в квартиру Мозеса на Бэйсуотер-роуд.

Квартира принадлежала императору Эфиопии и сохранилась за его дипломатами. Однако Хайле Селассие предоставил ее в распоряжение Мозеса, на сколько ему будет нужно. Квартира была большая, неряшливая, с темными комнатами и странно пестрой обстановкой: вытертые западные диваны и кресла соседствовали с шерстяными эфиопскими коврами ручной работы и настенными вышивками. Украшения все были африканские: резные статуэтки из черного дерева, двуручные широкие мечи, бронзовые сомалийские щиты и коптские христианские кресты и иконы в серебряных окладах с полудрагоценными камнями.

Спали на полу, по африканскому обычаю, на тонком, жестком тюфяке, набитом кокосовым волокном. Мозес даже использовал деревянную подставку для головы, но Тара не могла к этому привыкнуть. Бенджамин спал с Мириам в отдельной спальне в конце коридора.

Занятия любовью в жизни Мозеса Гамы были так же естественны, как еда, питье или сон, но его искусность и внимание к ее потребностям оставались для Тары бесконечным источником удивления и радости. Теперь больше всего на свете ей хотелось подарить ему еще одно дитя. Она старалась как можно шире раскрыть проход к своей матке, ей хотелось, чтобы та распустилась, как цветочный бутон, и приняла его семя, и после того как он засыпал, она долго лежала, крепко сведя бедра и приподняв колени, чтобы не пролить ни одной драгоценной капли; она воображала себя губкой или мехами, чтобы поглубже принять в себя его семя.

Времени, которое они проводили вдвоем, Таре было слишком мало, и ее раздражало, что в квартире как будто всегда полно чужих людей. Она не хотела делить с ними Мозеса, желала, чтобы он принадлежал только ей. Он это понимал, и, когда она в присутствии посторонних начинала дуться и вести себя неприветливо, строго напоминал:

– Я участвую в борьбе, Тара. Выше этого не может быть ничего и никого. Даже мои желания, сама моя жизнь не так важны, как мой долг. И если ты принимаешь меня, ты должна принести равную жертву.

Чтобы смягчить суровость своих слов, он взял ее на руки, отнес на тюфяк и занимался с ней любовью, пока она не заплакала и не замотала головой из стороны в сторону в восторженном удивлении перед его силой, а тогда сказал ей:

– Тебе принадлежит самая большая часть моего «я». Прими это без жалоб и будь благодарна, ведь никто из нас не знает, когда придется пожертвовать всем. Живи сегодня, Тара, живи нашей сегодняшней любовью, потому что завтра может не быть.

– Прости меня, Мозес, – прошептала она. – Я была такой мелочной и капризной. Больше я тебя не разочарую.

Она отбросила ревность, присоединилась к его работе и больше не рассматривала приходивших на Бэйсуотер-роуд мужчин и женщин как чужаков и досадную помеху, но научилась видеть в них товарищей – часть своей жизни и борьбы. Она начала понимать, какую удивительную часть человечества они представляют. В большинстве своем это были африканцы, высокие кукуйю из Кении, молодые последователи Джомо Кеньятты, воины мау-мау, и однажды с ними провел вечер Хастингс Банда [65] , маленький человек с большой головой и большим сердцем. Были здесь шона и шонгане из Родезии, коса и зулусы из ее родной Южной Африки и даже несколько соплеменников Мозеса из Овамболенда. Они создали свободную ассоциацию, которую называли «Организация народов Юго-Западной Африки», и попросили Мозеса возглавить ее, на что он с готовностью согласился. Таре трудно было думать о Мозесе как о представителе одного племени, его уделом была вся Африка, он говорил почти на всех ее языках и понимал опасения и стремления всех племен. Если слово «африканец» применимо к одному человеку, этим человеком был Мозес.

В квартиру на Бэйсуотер-роуд приходили и другие: индусы, мусульмане, люди с севера – из Эфиопии, Судана, Средиземноморской Африки; некоторые все еще жили под игом колониальной тирании, другие – в недавно освободившихся государствах и готовы были помогать страдающим братьям-африканцам.

Приходили белые мужчины и женщины, говорившие с ливерпульским акцентом или с акцентом северных территорий, с угольных шахт или заводов; и другие белые мужчины и женщины, которые плохо владели английским, но чьи сердца были полны ярости, – соратники из Польши, Восточной Германии, стран советского блока, даже из самой матери-России. Все они любили свободу и ненавидели угнетение.

Шаса предоставил Таре неограниченный кредит в Лондонском банке, и Тара набивала квартиру хорошей едой и выпивкой; ей доставляло мстительное удовольствие тратить деньги Шасы на лучшие бифштексы и барашка, тюрбо, палтуса и лосося.

Впервые она с удовольствием заказывала бургундское и клареты лучших урожаев от самых известных производителей; Шаса за обедом часто развлекал гостей напыщенными лекциями об этих винах. Она радостно смеялась, глядя, как недруги Шасы, те, кого он называл «носителями тьмы», пьют его вина, как кока-колу.

Она очень давно не готовила: шеф-повар Вельтевредена пришел бы в ужас, если бы она сунулась на кухню, и теперь наслаждалась, хлопоча с другими женщинами у плиты. Жены индусов учили ее делать замечательное карри, арабские женщины – готовить барашка десятком способов, и каждая трапеза превращалась для Тары в пир и приключение. Все они: от нищих студентов до глав революционных правительств, до живущих в изгнании вождей угнетенных наций – все приходили говорить и строить планы, есть и пить и обмениваться мыслями более пьянящими, чем вино, которое подливала гостям Тара.

Мозес Гама всегда был в центре внимания. Его присутствие, его могучее влияние вдохновляло и направляло энергию гостей, и Тара видела, как он заключает договоры, укрепляет узы дружбы и верности, все ради того, чтобы поднять борьбу на следующую ступень. Она невероятно гордилась им, гордилась и своим скромным участием в великом деле. Впервые в жизни она чувствовала себя нужной и значительной. До сих пор вся ее жизнь проходила в банальной, бессмысленной суете. Сделав Тару частью своей работы, Мозес превратил ее в цельную личность. Это казалось невозможным, но за эти колдовские месяцы ее любовь к нему усилилась стократ.