– Посторожи его. Прибавим заодно еще и статью «Сопротивление аресту». Сейчас вернусь.
Минут через двадцать он действительно вернулся с озадаченной физиономией.
– Ну что? – спросил напарник.
– Я говорил с генералом, и он намылил мне шею за то, что я не знал о чертовой Военно-учебной службе.
– Хочешь сказать, все законно?
– Не знаю, законно ли, но вполне реально. Это действительно подразделение ВВС.
Второй полицейский выпустил мою руку.
– Извините. Похоже, мы ошиблись.
– Ничего, – кивнул я и снова вошел в зал. Моя девушка танцевала с другим.
Работать с Гаем Болтоном было одно удовольствие. Он написал много удачных пьес и прекрасно разбирался в театральной кухне. Но Гай пересыпал речь английскими идиомами, и нашей заботой было превратить их в американизмы. Я часто припоминал афоризм Бернарда Шоу: «Американцы и англичане разделены общим языком».
Гай снял прекрасный дом на Лонг-Айленде и по уик-эндам работал там вместе с нами. Он был очень общителен, имел много друзей, и в доме часто гостили необычные люди.
Однажды за ужином меня посадили рядом с одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо встречал.
– Гай сказал, что вы с ним пишете бродвейский мюзикл, – заметила она.
– Совершенно верно.
– Как интересно!
– А вы чем занимаетесь?
– Я актриса.
– Простите, не расслышал, как вас зовут.
– Венди Барри.
Венди оказалась англичанкой, снявшейся в нескольких картинах у себя на родине. Ее крестным отцом был Дж. М. Барри, который назвал одну из героинь своей знаменитой книги «Питер Пэн» Венди в честь крестницы. Она понравилась мне с первого взгляда. Я нашел ее очаровательной. Но ее мысли явно были чем-то заняты.
Когда мы встали из-за стола, я спросил:
– У вас все в порядке?
Она покачала головой:
– Давайте немного пройдемся.
Мы вышли в сад и пошли по залитой лунным светом гравийной дорожке. По законам военного времени окна были затемнены, ни единого лучика не пробивалось на улицу. Хорошо еще, что было полнолуние.
Венди неожиданно заплакала. Я остановился.
– Что случилось?
– Ничего… все… не знаю, что делать.
– Но в чем дело?
– Это… мой приятель. Он… он меня бьет, – выдавила она еле слышно.
Я вознегодовал:
– Зачем вы ему позволяете? Никто не должен вести себя подобным образом! Почему вы не бросите его?
– Не… не знаю… это очень трудно.
Она начала всхлипывать. Я обнял ее за плечи:
– Венди, послушайте, если он бьет вас сейчас, значит, дальше будет еще хуже. Уходите, пока не поздно.
– Вы правы, – кивнула она и, глубоко вздохнув, добавила: – Я так и сделаю.
– Молодец.
– Мне уже лучше. Спасибо.
– Рад был помочь. Вы живете в Нью-Йорке?
– Да.
– Завтра вечером вы не заняты?
Она взглянула на меня:
– Пока нет.
– Давайте поужинаем вместе.
– С удовольствием.
Назавтра мы поужинали в «Сарди» и много общались следующие две недели.
В одну из пятниц мне позвонили:
– Шелдон?
– Да.
– Тебе твоя жизнь дорога?
– Очень. А что?
– В таком случае не стоит встречаться с Венди Барри.
– О чем вы?
– Знаешь, кто снимает ей квартиру?
– Нет. Мы никогда… Она не говорила.
– Багси Зигел.
Наемный убийца мафии.
Больше я ни разу не видел Венди Барри.
Зато встретился со звездами «Джекпота» – Алленом Джонсом и Нанетт Фабри. Аллен Джонс был настоящим киношным красавчиком: рост под шесть футов, великолепное сложение и нагловатая усмешка. Кроме того, у него был чудесный голос, и его пластинки расходились, как горячие пирожки. Нанетт была настоящей обаяшкой. Молодая, с идеальной фигурой, всегда оживленная и энергичная, она была прирожденной комедийной актрисой, словно созданной для этой роли.
Я не сомневался, что шоу ждет огромный успех.
Однажды после репетиции Рой Харгрейв, постановщик шоу, сказал:
– Парни, вы написали классное либретто.
Я вспомнил об Иоланде, вечно предрекавшей несчастья, и искренне поблагодарил Роя.
– Мой друг тоже ставит мюзикл и ищет либреттиста. Я рассказал ему о вас. Не хотите с ним встретиться?
Невозможно! Мы с Беном уже писали два либретто, а меня вот-вот должны были призвать на службу.
– С удовольствием, – кивнул я.
– Его зовут Ричард Коллмар. Женат на Дороти Килгаллен.
Я читал популярную газетную колонку Дороти Килгаллен. Она и Коллмар были весьма влиятельной парой на Бродвее.
– Я позвоню, и Дик назначит вам встречу. – Рой Харгрейв тут же набрал номер и, распрощавшись с собеседником, сказал: – Завтра утром в десять.
Ричард Коллмер продюсировал, ставил и играл в самых успешных бродвейских мюзиклах, хотя ему было едва за тридцать.
– Рой сказал, вы прекрасный писатель, – приветливо начал он. – Я делаю мюзикл в стиле фэнтези. Грандиозная постановка с шикарными декорациями и костюмами. Сюжет такой: сценаристка «мыльных опер» засыпает и видит во сне, что она Шехерезада и должна непрерывно рассказывать султану истории или умереть.
– Звучит интересно. Кто играет Шехерезаду?
– Вера Зорина.
Всемирно известная балерина, ставшая звездой Бродвея. По странному совпадению она была замужем за Джорджем Баланчином.
– Ее партнером будет Роналд Грэм. Хотите написать историю в соавторстве с Дороти?
– С удовольствием. Кстати, у меня уже есть соавтор.
Дик кивнул:
– Бен Робертс. Когда сможете начать?
– Прямо сейчас.
Мы с Беном еще успеем выспаться после войны.
Едва добравшись до отеля, я позвонил Бену:
– Мы пишем либретто мюзикла для Ричарда Коллмара. Название: «Сон с музыкой».
– Погоди, – растерялся он. – Значит, с остальными шоу покончено?
– Ничего подобного. Мы займемся сразу тремя.
– Три бродвейских шоу сразу?!
– Подумаешь!
Я все еще носил мундир в ожидании звонка, который должен был вернуть меня на службу. Но теперь времени вообще ни на что не хватит! Оставалось надеяться, что позвонят не скоро. Мне всего-то и нужно два-три месяца.