Смерть без работы не останется - читать онлайн книгу. Автор: Кирилл Казанцев

Через перекрестье оптического прицела был хорошо виден номер машины. Киллер, поправив на лице черную маску, взглянул на большие карманные часы, висевшие рядом на гвоздике, и снова приник к прицелу. Черная «Соната» свернула на улицу Писарева и подкатила к нужному дому. Подъезд с чердачного помещения этого дома киллеру был не виден, но когда машина сворачивала, он заметил через затемненное стекло силуэт человека на заднем сиденье.

Снова взгляд на часы. Теперь прицел сместился на уровень окон восьмого этажа. Указательный палец киллера стал словно бы костенеть, он снял его со спускового крючка и, разогревая, несколько раз согнул и разогнул, помассировал и снова изготовился к работе. Вот окно кухни, вот гостиная. Оба этих окна выходят на общую большую лоджию. А вот окно спальни. На всех окнах комбинированные портьеры и тюль. И еще в квартире была установлена сплит-система. Все это мешало, потому что нужный человек не подойдет к окну или двери лоджии, чтобы их открыть. А сквозь тюль помещение не просматривалось.

Но вот мелькнул силуэт в гостиной. Палец снайпера мягко лег на спусковой крючок и выбрал «холостой ход». Можно было разглядеть только то, что силуэт темный. По наблюдениям, в таком домашнем халате ходил нужный человек. Его жена, тоже из наблюдений, из душа выходила в коротком халате, и фигура у нее была иная.

Наблюдение за квартирой за эту неделю показало, что жена «объекта» уехала куда-то с вещами. Видимо, в загородный дом. Таковой у семьи имелся, это тоже было выяснено заранее. И хозяин квартиры приехал именно в то время, в какое он возвращался практически каждый день с работы. И служебная машина была та же, и водитель в ней тот же. Что ж, время истекло — сегодня все будет кончено.

Перекрестье сместилось, вот она, точка наименьшего риска. В сердце стрелять нельзя, потому что малейшее отклонение может закончиться лишь ранением. Только в голову, только наверняка.

Резкий щелчок, и приклад толкнул в плечо. Отчетливо было видно, как пуля пробила стеклопакет, как дернулся тюль и как голова жертвы откинулась назад. Силуэт за окном мгновенно исчез. Снайпер отложил винтовку и несколько секунд смотрел на прекрасное оружие с глушителем. Жаль, но придется бросить. Таков закон!

Дверь с технического этажа приоткрылась беззвучно, потому что петли были заблаговременно смазаны. На лестничной площадке ни звука, но киллер стоял и прислушивался не менее пяти минут. Мало ли что, например, мужик вышел на лестничную площадку покурить… Нет, никого… За пять минут любой человек, если он только не специально притаился, издаст хоть какой-то звук.

Дверь приоткрылась чуть шире. Несколько беззвучных шагов, и палец киллера нажимает на кнопку лифта. Теперь услышать, что кабина пошла вверх, повинуясь сигналу, а не потому, что кто-то вызвал ее мгновением раньше. Снова несколько таких же беззвучных шагов…

Двери лифта распахнулись, теперь не мешкать. Плотно прикрыв дверь на технический этаж, киллер скользнул тенью в кабину лифта и нажал на кнопку «2». До первого ехать нельзя, потому что есть риск столкнуться с кем-то из жильцов подъезда, ожидающих лифт. На втором этаже киллер вышел и замер на лестнице.

Вот, наконец, открылась входная дверь подъезда, кто-то вошел с шумом и отправился к лифту. Снова беззвучное движение, и киллер исчез. Очень важно, чтобы тебя никто не увидел в подъезде. Полиция довольно быстро вычислит по траектории, откуда стреляли. И даже если бы они не нашли наверху оружия, сомнений, что стрелок был здесь, у них бы не было. И они дотошно опросят всех жильцов без исключения. Это они умеют!

…По прогнозам, лето обещало быть жарким и сухим. С одной стороны, Антона Копаева это огорчало, потому что он любил, когда вокруг сочная зелень, когда в лесах нет паутины. А с другой стороны, работа сыщика сильно осложняется, когда идет дождь, когда наступает сырая холодная погода.

Хотя вообще-то Антон любил изменения в погоде. Он любил, когда ветер в лицо, когда сечет дождем, когда метель. И дело было даже не в погоде, а в том, что не терпел капитан полиции Копаев застоя в любом его проявлении. Он хотел, чтобы все вокруг менялось, двигалось, жило. Если вокруг него долго ничего не происходило, то Антон становился нервным, даже раздражительным. А в душе поднималась застарелая боль. Наверное, динамика окружающего мира нужна была Антону для того, чтобы заглушить боль, чтобы у него не было возможности о ней думать, взращивать ее в себе, создавать ей условия для развития.

Он ехал на Сибирское кладбище, где была похоронена мама… Несмотря на то что прошло уже больше десяти лет, он по-прежнему ощущает потерю, обиду, что с ним так обошлась жизнь. Какой-то упырь, скот в милицейских погонах лишил его матери, когда Антон был еще школьником. И он не мог простить этого миру до сих пор. Не мог простить, что самый близкий, самый любимый человек лежал на берегу реки истерзанный и медленно умирал. А так и не найденный насильник и убийца долгие годы спокойно жил, делал карьеру в органах внутренних дел.

Антон его нашел потом, посвятив этим розыскам часть своей жизни, всю свою юность. Нашел его тогда, когда этот человек, по фамилии Акимов, уже собрал новый багаж преступных поступков. Теперь Акимов мертв, но Антон не чувствовал себя отомщенным. Мамы теперь уже не вернешь, а подобные Акимову живут, творят свои черные дела. И их еще много.

Новая «Хонда» бежала шустро, и Антон почти не слышал звука мотора в кабине. Это была его машина, им заработанная, часть его личной жизни. Больше двух лет он не знал отдыха, участвовал в оперативных разработках. Больше двух лет он занимался только тем, что внедрялся в преступные группировки, выводил на чистую воду мерзавцев, негодяев в погонах и без них.

Казенная квартира, чужая мебель, даже машина у него была чужая, предоставленная ему Управлением для работы. И вот теперь у него было что-то свое — эта машина. Это пришло как-то неожиданно для самого Антона — желание чего-то близкого, только своего. Взрослеть начал, что ли, или уже сразу стареть?

Ощущение, что он по характеру слишком черствый и угрюмый человек, посещало Антона уже не раз. Он пытался отогнать от себя мысль, что это не просто угрюмость, это недовольство его организма на то, что у него нет… Не просто женщины, а именно жены. Женщины у Антона бывали, и довольно часто. Аскетом и стоиком его никак назвать было нельзя. Но не такого ему хотелось в глубине души. Из далекого детства всплывало ощущение, желание дома. А дом — это уют, семья, крепость, в которой можно отгородиться от всего мира. А что за дом без женщины, что за уют без женщины?

Но жениться Антон тоже не хотел. Чужой человек в доме, в твоей постели каждый день. Конечно, если встретится та самая единственная и родная, то решение, возможно, изменится, но… Это «но» существовало, мучило, не давало покоя… Антон слишком любил свою маму, слишком берег о ней память, чтобы мог позволить заслонить ее образ в доме другим человеком, другой женщиной. Он гнал эту мысль, боролся с ней, старался объяснять себе все другими мотивами, но ситуация от этого не менялась.