Сандаловое дерево - читать онлайн книгу. Автор: Элль Ньюмарк cтр.№ 63

Я метнулась к скоплению хижин и забегала между ними, уворачиваясь от коров, детей и коз. Женщина в ярко-зеленом сари остановила меня и сказала:

— Госпожа, я видела вашего мальчика на дороге.

— Где?!

— Раньше, госпожа. Он гулял в Симлу.

Но как он мог пойти в Симлу — это ведь десять километров, — а вдруг его кто-нибудь забрал? От этого предположения перед глазами все поплыло, свело живот. Я бросилась на дорогу, поймала тонгу и, попросив возницу ехать помедленнее, снова и снова звала сына, лихорадочно шаря глазами окрест. С каждым километром паника моя возрастала.

В Симле я рассчиталась с возницей и побежала к лаккарскому базару, любимому месту Билли. Улицы, как обычно, были полны народу, я понимала, что маленький Билли легко затеряется среди людей. Я всматривалась в плотную, суетливую толпу, но все вокруг выглядело до ужаса обыденно, и это сводило меня с ума. Как могут люди быть так благодушны, когда их мир катится в пропасть?

Билли не завтракал в то утро и не ужинал накануне. Наверное, он голоден и — боже! — на нем, скорее всего, пижама и сандалеты. Я представила, как мой малыш пробирается по базару, а когда ко мне, простирая руки, потянулся попрошайка, вспомнила про работорговцев.

Белокурого мальчика в пижаме с медвежатами даже в толпе углядеть не сложно, и я уже вовсю фантазировала, что работорговцы сделают с пятилетним белым ребенком. Сложившись пополам, я обхватила себя руками — боже, боже, боже.

Люди смотрели на меня, но никто не останавливался. Они шли мимо, отводя взор, — в точности как и я отводила глаза от прокаженных и жалких жилищ. Мартин как-то рассказывал, что они думают о белых женщинах, за одно неверно понятое слово в адрес которой могут арестовать. Здесь, когда видишь белую женщину, лучше всего пройти мимо. В этом водовороте проносившихся мимо сари и курт меня захлестнула такая паника, что я полностью потеряла над собой контроль.

Легкие отказывались принимать воздух. Я попыталась сделать глубокий вдох, но грудь сдавило тисками. Боже, боже, боже. Кружилась голова. Я снова открыла рот, чтобы вдохнуть, но тиски сжались еще плотнее. Я подняла руки, но это не помогло. Перед глазами замелькали яркие блики, сердце сбилось и стучало с запинкой. Перед глазами все поплыло, цвета и звуки сплелись воедино; я жадно глотала воздух, не в силах пропихнуть его в легкие. Задыхаясь, почти ничего не видя, я побрела к телеграфной станции.

Мартин не стал терять время. Не прошло и пары минут, как он позвонил в полицию и отослал на поиски Билли половину персонала. Потом втроем, с Уокером, мы отправились в местный полицейский участок, котвали, чтобы написать заявление, после чего, опять же втроем, составили компанию полисмену, невысокому тучному мужчине в черном тюрбане и форме цвета хаки, который стал опрашивать людей. Он разговаривал с торговцами и покупателями, рикшами и домохозяйками, останавливался у храмов, лачуг, магазинов и лавочек. Билли никто не видел.

— Как такое возможно? — простонала я. — Как возможно, что никто не видел белокурого мальчика в пижаме?

— Дело весьма деликатное, Эви. — Уокер почесал бороду. — Даже если его кто и видел, вряд ли он в этом признается: за этим вполне может последовать обвинение в похищении.

— Нет! Никаких обвинений! Мы даже заплатим вознаграждение… скажите им!

— Да, — подтвердил Мартин. — Никаких обвинений. Крупное вознаграждение.

— Хорошо. — Уокер опять поскреб бороду.

Обещанием вознаграждения в Индии вопросы не решаются, требовался бакшиш. Мартин вытащил бумажник, но денег оказалось мало, поэтому мы помчались домой, где я опустошила банку из-под чая, пока едва ли не силком впихивала рупии в ладони. Первыми за деньгами протянули руки полицейские, что удивило меня, но лишь меня одну. Мы останавливали людей на улицах, окликали рикш и возниц экипажей, и всем Мартин протягивал рупии. Он совал банкноты в руки и карманы, но никто ничего не знал. Фотография и не требовалась. Светловолосый пятилетний мальчик в пижамке — такого описания было вполне достаточно.

Мне хотелось, чтобы магазины побыстрее закрылись, а улицы опустели. Я надеялась, что, когда рассеются эти толпы, поиски станут легче. Но улицы в Индии не пустеют ни днем ни ночью, и в какой-то миг вид толпы разъярил меня. Как было бы хорошо, если бы все эти люди застыли на месте, расступились, разошлись по домам, сделали хоть что-нибудь.

Мартин и Уокер совещались с полисменом, и я протолкалась к ним:

— Вы не должны обсуждать ничего без меня. Это мой ребенок.

Мартин взял мои руки в свои:

— Милая, есть одно место, которое нужно проверить, но я не уверен, что тебе следует идти туда.

— Если Билли может быть там, я иду с вами.

— Это рынок рабов.

У меня подогнулись колени, но я сказала:

— Пошли.

Вслед за полисменом мы начали спускаться по каменным ступеням все более и более узких лестниц, петляя и поворачивая, поднимаясь, спускаясь и вновь поднимаясь, и я понимала, что в одиночку мне никогда из этого лабиринта не выбраться. На одной из улочек, где над гниющими отбросами кружили полчища мух, полисмен остановился.

— Это здесь. — Он стоял у входа в проулок столь узкий, что даже в разгар дня там царила непроглядная темень.

Мартин вгляделся в темноту.

— Эви, ты уверена? Уокер может подождать с тобой здесь.

— Уверена. — Я шагнула вперед.

Низенький полисмен посмотрел на меня печальными глазами и качнул головой:

— Простите. — Он выглядел таким беспомощным, что мне даже стало его немного жаль. Этот человек не хотел, чтобы я шла с ними, но не знал, как отказать настойчивой мемсаиб. — Госпоже не стоит туда ходить.

Наверно, он вел себя даже по-рыцарски, было заметно, что ему несколько неловко разговаривать с белой женщиной. Но сейчас для меня имело значение только то, что Билли может быть где-то рядом. Я повернулась к Мартину:

— Скажи ему, чтобы перестал извиняться и вел нас дальше. Сейчас важна каждая минута.

Мартин кивнул ему, и полисмен тяжело вздохнул.

— Только осторожно, хорошо? — попросил он, указав вниз. Я пригляделась и увидела черный ручеек нечистот, змеившийся посреди проулка. — Мне жаль, — сказал он, — но госпоже придется пройти здесь. — Перешагивая через вонючие лужицы, он начал медленно спускаться в темноту.

Я последовала за ним, стараясь не наступить ни во что; в лицо бил отвратительный смрад. Сзади доносились осторожные шаги Мартина и Уокера; когда все останется позади, нужно обязательно выбросить обувь. Мне стало стыдно, что в голову лезут столь ничтожные мысли. Я кляла себя за мелочность, и тут полицейский вдруг остановился перед покосившейся деревянной дверью, и я едва не врезалась в него в темноте.

— Туристы на этот рынок не допускаются. Если что — вы пришли покупать. О’кей?