Путь Моргана - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 56

Мне всегда казалось, что твоя жизнь сложится не так, как ты предполагал, — помнишь? Ты часто повторял: „Я родился в Бристоле и умру в Бристоле“. Но когда ты однажды произнес эти слова, держа на коленях Уильяма Генри, я вдруг понял, что все будет иначе. Мне стало страшно за тебя. И я, человек, неспособный любить, в ту минуту полюбил тебя так, как люблю сейчас. Не знаю, как и почему, но я разглядел в тебе то, о чем ты и сам не подозреваешь.

Об Уильяме Генри я могу сказать только то, что ты его никогда не найдешь. Он не создан для этой земли, но где бы он ни был сейчас, Ричард, он счастлив и спокоен. Тем, кто воистину благ, здесь нет места, ибо им нечему учиться. И даже атеисты вроде меня верят, что порой такие чудеса случаются, поскольку иначе будущее подобных людей было бы ужасным. Порадуйся за Уильяма Генри».

Ричард отложил письмо, ничего не видя сквозь плотную пелену слез, которые он до сих пор не пролил по Уильяму Генри. Остальные обитатели общей камеры, в том числе и Лиззи Лок, не сделали ни малейшей попытки приблизиться к нему. Сидя на сундуке, Ричард рыдал. Как странно! Именно письмо Джимми Тислтуэйта прорвало плотину и позволило излиться потоку скорби. Но Джимми ошибся. Когда-нибудь Уильям Генри вернется; не может быть, чтобы он навсегда покинул сей мир.

Во время обеда на следующий день Ричард опять достал письмо. С ним никто не заговаривал, и ему было не о чем говорить.

«Я нашел себе укромную нишу среди новой поросли вигов, появившейся под крылом молодого Питта. Временам олигархии, царящей даже в палате лордов, пришел конец в палате общин. В стране не счесть изобретательных, мыслящих людей, и будь у Питта деньги, он переманил бы на свою сторону их всех.

Что же касается тебя, о ссылке за пределы Англии не может быть и речи. Африканский эксперимент стал катастрофой, повторить которую в любом виде не хватит храбрости — или глупости — ни у одного из болванов Вестминстера. В качестве места ссылки предлагалась Индия и была отвергнута, поскольку она кишит змеями. Наши аванпосты невелики, жизнь там слишком трудна и опасна. Впрочем, подобному решению были и другие причины. В основании их лежит недовольство Ост-Индской компании, деятельность которой в Бенгалии и Китае наверняка будет поставлена под угрозу вывозом каторжников. В Вест-Индию вывозят только рабов-негров для работы на плантациях, а жители Новой Шотландии и Ньюфаундленда категорически против основания поселений каторжников. Тон там задают французы, а на юге — испанцы.

Поэтому тебе наверняка придется отсидеть все семь лет в Глостере. Не беспокойся: как только у меня появятся новые сведения, я сообщу их тебе. Дик пишет, что ты придерживаешься распорядка с чувством, которое кузен Джеймс-аптекарь именует холодной страстью».

Ричарду удалось ответить на письмо лишь в воскресенье, когда он расположился на углу стола матушки Хаббард, поставленного в общей камере незадолго до выездной сессии суда. Предполагалось, что в те времена, когда камера переполнена, кое-кто из заключенных сможет расположиться на столе, — как будто в камере хоть когда-нибудь всем хватало места!

В тюрьму хлынул поток ревизоров, посланников друга мистера Питта, Джереми Бентама, в настоящее время пребывающего в России с намерением изучить законодательный кодекс императрицы Екатерины. Кроме того, Бентам был автором трактата о достоинствах и недостатках привлечения преступников к общественным работам и сторонником «тюрем нового типа». Его посланники то и дело появлялись в тюрьме, бегло осматривали ее и мрачно качали головами, видя, в каких условиях живут заключенные, и бормоча о том, что пора принимать меры. Но разве «тюрьма нового типа» не останется в конечном итоге тюрьмой?

«Я предпочел бы оказаться в Италии, а не в глостерской тюрьме, Джимми, в этом можешь не сомневаться.

О Сили Тревильяне и винокуренном заводе могу сказать только то, что судьба сыграла со мной злую шутку, столкнув с человеком завидного происхождения и ума, который, к несчастью, обратил все свои способности на плетение интриг, заговоры и махинации. Его место на сцене, где он превзошел бы Кемпа, миссис Сиддонс и Гаррика, вместе взятых. Мне осталось лишь одно утешение: когда Кейв и Торн договорятся с чиновниками акцизного управления, я смогу выплатить свои долги, и кузену Джеймсу не придется тратиться, снабжая меня вещами. Мне не обойтись без новых книг, хотя некоторые из них читать мучительно — слишком уж они напоминают о Клифтоне и Хотуэлле. Об этих двух местах я предпочел бы не вспоминать, даже если о них напоминают Эвелина или Хамфри Клинкер. И причина моих душевных мук не столько Уильям Генри или Сили, сколько Аннемари Латур, с которой я так безудержно грешил. Даже сейчас я отчетливо вижу, как тебя коробит мое ханжество, но тебя там не было, и тебе вряд ли понравился бы человек, в которого я превращался рядом с ней. Наслаждение слишком много значило для меня. Можешь ли ты понять это? А если нет, как я могу тебе хоть что-нибудь объяснить? Я становился жеребцом, необузданным зверем. Я совокуплялся, а не предавался любви. И я презираю предмет моей животной страсти — животное в женском обличье.

В глостерской тюрьме всех заключенных держат вместе — и мужчин, и женщин, и детей. Впрочем, здесь совокупляются чаще, чем нянчат детей. Несчастные малыши умирают вскоре после рождения. А их матери напрасно вынашивают и рожают все новых детей. Поначалу присутствие женщин в камере вызывало у меня отвращение, но со временем я понял, что именно благодаря им пребывание в глостерской тюрьме становится терпимым. Без женщин мы одичали бы до безобразия.

Моя женщина, Лиззи Лок, сидит в тюрьме с тысяча семьсот восемьдесят третьего года за кражу шляп. Стоит ей увидеть красивую шляпку, она теряет способность рассуждать здраво. Между нами установились платонические отношения, мы ни разу не предавались любви и не совокуплялись. Я защищаю Лиззи от других мужчин, а она сторожит мой сундук, пока я работаю. Джимми, ты не мог бы купить роскошную шляпу для Лиззи, если позволят средства? Красную или красную с черным, желательно с перьями. Лиззи обезумела бы от радости.

Пора заканчивать письмо. Несмотря на свое прочное положение, я не вправе занимать стол на весь воскресный день. И это самое удивительное, Джимми: по какой-то причине (возможно, потому, что меня считают сумасшедшим), я заметил, меня — за неимением лучшего слова назовем это так — уважают. Пиши мне хоть изредка, пожалуйста».

Кузен Джеймс-аптекарь прибыл в Глостер в августе, нагруженный новыми фильтрами, тряпками и одеждой, лекарствами и книгами.

— Можешь и впредь пользоваться старым фильтром, Ричард, он еще не засорился. Чем больше фильтров у тебя будет, тем лучше, а я привез тебе прочный мешок для вещей. В Глостере вода гораздо чище, чем в Бристоле, даже в Джейкобз-Уэлл. — Джеймс явно нервничал, болтал без умолку и избегал смотреть Ричарду в глаза.

— Ты не отправился бы в путь в такую жару, не будь тому весомых причин, Джеймс, — наконец заметил Ричард. — Начни прямо с дурных вестей.

— Мы наконец-то получили письмо от мистера Хайда с Ченсери-лейн. Сэр Джеймс Эйр рассмотрел твое прошение о помиловании девятого числа прошлого месяца — по крайней мере этим числом датировано его письмо к лорду Сиднею. Тебе отказано в помиловании, Ричард, притом весьма решительно. Судья не сомневается в том, что ты сговорился с этой женщиной с целью ограбить Сили Тревильяна. Несмотря на то что ее так и не нашли.