Песнь о Трое - читать онлайн книгу. Автор: Колин Маккалоу cтр.№ 107

Если мы чего-то не знали об амазонках раньше, то узнали от Одиссея; похоже, у него повсюду были лазутчики, даже у подножия скифских хрустальных гор. Хотя, конечно же, больше всего нас занимало то, что амазонки ездили на лошадях верхом. Так не делал больше никто, даже в далеком Египте. На лошади было слишком сложно усидеть. Шкура у них была скользкая, и покрывало не могло на ней удержаться; единственное, от чего был прок, это рот, в который можно было вложить удила, прикрепленные к головной сбруе, и поводья. Поэтому мы использовали лошадей только для того, чтобы тянуть колесницы. Их даже в повозки нельзя было запрягать, ибо ярмо их душило. Так как же амазонки могли ехать верхом на битву?

Пока троянцы скорбели по Гектору, мы отдыхали, гадая, предстоит ли нам еще раз увидеть их за пределами стен. Одиссей пребывал в полной уверенности, что они непременно выйдут, но остальные не слишком разделяли его уверенность.

На тринадцатый день я надел доспехи, которые мне дал Одиссей, и обнаружил, что они стали намного легче, — я привык к ним. В рассветных сумерках мы вышли за насыпь, и по мокрой от росы равнине протянулись бесконечные цепочки бредущих воинов с колесницами во главе. Агамемнон решил стать вдоль всего фронта на расстоянии в пол-лиги от стены, примыкавшей к Скейским воротам.

Они нас ждали, не такие многочисленные, как раньше, но все еще превосходившие нас числом. Скейские ворота уже закрылись.

Орда амазонок располагалась в центре троянского авангарда; дожидаясь, пока наши фланги встанут на позицию, я присел на бортик своей колесницы и принялся их рассматривать. Они сидели верхом на огромных косматых зверях неизвестной мне породы — уродливые горбатые головы, короткие гривы и хвосты, копыта, заросшие шерстью. По масти лошади были пестро-гнедыми или коричневыми, кроме одной белой красавицы в центре. Эта наверняка принадлежала царице Пентесилее. Я увидел, как они держались верхом, — умно! Каждая женщина-воин усаживалась бедрами и ягодицами в кожаный каркас, закрепленный ремнем под лошадиным брюхом, чтобы он крепко держался на месте.

На них были бронзовые шлемы, но остальные доспехи были сделаны из дубленой кожи, а от талии до стоп их ноги были обвязаны кожаными полосками. На ногах у них были мягкие короткие сапоги. Их любимым оружием был, конечно же, лук со стрелами, хотя у некоторых на поясе висели мечи.

И тут рога и барабаны возвестили начало битвы. Я стоял прямо, со Старым Пелионом в руке, железный щит удобно повис на левом плече. Агамемнон стянул все свои колесницы в авангард напротив амазонок, которых было до обидного мало.

Воительницы разлетелись меж колесниц с пронзительными воплями и криками, как гарпии. Из их коротких луков со свистом вылетали стрелы, проносились у нас над головами и вонзались в землю. Этот бесконечный смертоносный дождь потряс даже мирмидонян, не привыкших сражаться с противником, который нападал издалека, чтобы избежать немедленного возмездия. Я сдвинул свой небольшой отряд воинов на колесницах плотнее и оттеснил амазонок, используя Старый Пелион в качестве пики, отбивая стрелы щитом и крича остальным, чтобы они делали то же самое. Невероятно! Эти женщины не целились в наших коней!

Я взглянул на Автомедонта, с помрачневшим лицом он боролся с упряжкой. Наши взгляды встретились.

— Сегодня троянцев придется рубить остальной армии, — сказал я. — Я же назову битву удачной, если мы хотя бы сохраним свои позиции. Против этих женщин трудно бороться.

Он кивнул и резко свернул в сторону, чтобы избежать воительницы, которая направила своего скакуна прямо на нас — его толстые и мощные передние ноги били копытами, вполне подходящими, чтобы выбить мозги. Я схватил свободное копье и метнул, удовлетворенно хмыкнув, когда оно свалило ее с лошадиной спины прямо под эти копыта. Потом я отложил Старый Пелион и взял секиру.

— Держись ко мне поближе, я спускаюсь.

— Ахилл, не надо! Они тебя растопчут!

Я рассмеялся.

На земле я держался намного устойчивее; я передал мирмидонянам приказ спешиться.

— Не обращайте внимания на размер лошадей. Бросайтесь им под ноги — они не убивают наших лошадей, но мы будем убивать их. Убитая лошадь — почти то же самое, что и убитый воин.

Мирмидоняне без колебания последовали за мной. Некоторые были покалечены и растоптаны, но большинство устояло — под потоками стрел они рубили мохнатые животы и ноги, разрывали конские шеи. Им удалось это сделать, удары их были точны и быстры, ибо ни мой отец, ни я никогда не мешали ни одному из них проявлять смекалку и гибкость, — амазонки были вынуждены беспорядочно отступить. Победа нам дорого стоила. Поле было усеяно погибшими мирмидонянами. Но сейчас они победили. Воспрянув духом, они готовы были и дальше убивать амазонок и амазонских коней.

Я снова вскочил на колесницу к Автомедонту и стал искать Пентесилею. Вон она! В гуще своих всадниц, она пытается поднять им дух. Я кивнул Автомедонту.

— Вперед, на царицу.

Стоя в колеснице, я атаковал ее ряды, застав воительниц врасплох. Но стрелы все равно продолжали падать; чтобы прикрыться от них, Автомедонт надел на плечи щит. Но мне не удавалось подобраться к ней достаточно близко, чтобы причинить вред. Три раза ей удавалось нас отбить, одновременно перегруппировывая свои шеренги. Автомедонт обливался потом и слезами, не в силах управлять моими тремя жеребцами так, как это удавалось Патроклу.

— Дай мне вожжи.

Их звали Ксанф, Балий и Подарг, и я к каждому обратился по имени, прося открыть мне свое сердце. Они меня поняли, пусть и не было рядом Патрокла, чтобы за них ответить. Ну, вот и замечательно! Я мог думать о нем без чувства вины.

Не нуждаясь в кнуте, они снова ринулись в бой. Они были достаточно крупными, чтобы разметать амазонских лошадей в стороны. Выкрикивая свой боевой клич, я отдал вожжи Автомедонту и взялся за Старый Пелион. Царица Пентесилея была почти на расстоянии удара и продвигалась все ближе, ряды ее воительниц смешались еще больше, чем раньше. Бедная женщина, у нее не было дара командовать. Ближе, ближе… Чтобы избежать столкновения с моей упряжкой, ей пришлось направить свою белую кобылу в сторону. Ее палевые глаза сверкали, ее бок был открыт Старому Пелиону, как подарок. Но я не смог бросить копье. Я поприветствовал ее и приказал отступать.

Амазонская лошадь без всадницы — похоже, они все были кобылами, — была привязана к собственным ногам, потому что наступила одной из них на лежащие на земле поводья. Когда Автомедонт проезжал мимо, я нагнулся, вытащил поводья у нее из-под копыт и заставил пойти следом.

Как только сутолока боя осталась позади, я выпрыгнул из колесницы и принялся рассматривать амазонскую лошадь. Понравится ли ей мужской запах? Как мне залезть в этот кожаный каркас?

Автомедонт побледнел.

— Ахилл, что ты делаешь?

— Она не боится умереть и потому заслуживает лучшей смерти. Я сражусь с ней как равный, на спине лошади, ее секира против моей.

— Ты сошел с ума? Мы не ездим верхом!