1993 - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Шаргунов cтр.№ 119

– Правильно! Жуликов задолбали по самые гланды! А теперь никакого контроля! Теперь всё отнимут, что народ построил!

– Народ, народ… – передразнил высокий негодующий голос. – Народ в ГУЛАГе строил, а вы его гнобили. Народ не за вас! Попили у народа крови!

– У тебя, что ли, пархатый? – закричала старушка рядом с Виктором и гибко нагнулась, видимо, отыскивая, чем бы кинуть.

– Сейчас бы автомат один, всех бы вас уе…шил! – мужик взмахнул белым кулаком, как будто швырнул снежком.

– Ничего, сейчас нам подвезут! – хвастливо крикнул его товарищ.

– Это нам подвезут! – гортанно рявкнул человек напротив. – За нас армия! Завтра вам кишки повыпустят!

Обе толпы заматерились.

– Фашисты!

– Бейтаровцы!

– Фашисты!

– Вы – фашисты!

– Нет, это вы!

Вдали заработал жестяной рупор и затарахтел пулемет.

– Тварюги! – раздался дерзкий поучающий голос, словно возникший изнутри перегретой черепной коробки Виктора, из глубин его ночных кошмаров. – Милиционеров убивали, журналистов!

– Не ври, коза! – закричал он, шагнув вперед.

– Сам не ври!

– По народу… безоружному… пулеметами!.. – Виктор задохнулся, ловя воздух, почему-то ставший горячим.

– А кто начал? Кто идиотничал?

– Не ври!

– Сам не ври!

– Заткнись, паскуда!

Отрывисто залаяла собака, и кто-то хрипло и грозно спросил:

– Ты как с женщиной разговариваешь, сучок?

– Ты мне? – опешил Виктор.

– А кому еще!

Заломило затылок.

– Я ж тебя удавлю! – сказал он, с усилием усмехнувшись в темноту, и двинулся навстречу лаю.

– Попробуй.

С двух сторон засвистели, как перед поединком.

Сердце стучало в висках, на что-то решившись.

Виктор шел, но противник всё равно был невидим – только свист, только лай, и это была уже не внешняя темень, а внутренняя тьма, лиловая, беспросветная, и он вдруг увидел Валентину, бегущую от козы вокруг стола.

Голову пронзила молния.

Он шатнулся, беспомощный, ватный, и начал падать под женский крик, испуганно назвавший его имя.

– Витя! Витя! Вызовите скорую!

Две группы, перемешавшись, образовали одну толпу, временно позабыв о вражде.

– Убили? – загалдели все разом. – Обморок?

– Снайпер? – с опытной тревогой вскрикнул кто-то и, отскочив, побежал.

– Унесите с дороги, бэтээр задавит! – распоряжалась старушка, сжимая удачно отколупанный обломок.

Кто-то зажег фонарик. Большой рыжий человек лежал на асфальте. Соскочивший кед освободил босую ногу.

Женщина стояла на коленях и, нагнувшись, щупала горло рядом с кадыком.

– Лена, что такое? – спрашивал хриплый мужчина, удерживая пса.

– Скорую найди!

– Кто это?

– Муж мой!

– Ничего не понимаю!

Через двадцать минут Виктора внесли в машину скорой помощи, изнутри обильно запачканную кровью, и Лена поехала с ним в ближайшую больницу.

Он, не придя в сознание, умер ранним утром четвертого октября, но, когда он упал в темноте и Лена, узнав его и сама едва не лишившись чувств, бросилась к нему, она прошептала ему в самое ухо: “Ты меня прости” – и ей показалось, он промычал согласно.

– Что ж так за собой не следил? Обследоваться надо было, – сказал врач с землистым утомленным лицом. – Сорок лет… Да, помолодел инсульт…

Четвертого октября Таня не пошла в школу. Она смотрела телевизор.

Был погожий день. Несколько раз звонила мама, говорила: с папой плохо и она у него. Просила ждать дома.

Танки стояли на мосту напротив здания, верхние этажи которого уже вовсю горели.

Белоснежный, в черной шапке дыма, дом возвышался, большой и слабый.

Дом состоял из окон, напоминал разлинованную тетрадь, а может, незаполненный кроссворд, но сейчас – и это было видно, хоть показывали с отдаления – во всем доме не было ни одного целого окна. Золотые часы на башне замерли, стрелки уткнулись в 10:03. Выше в густом дыму трепетали какие-то флаги. Пушка поползла, выплюнула снаряд, и косматое грязноватое облачко вырвалось из очередного окна.

Таня сидела, сложив руки на животе.

Недавно она с ужасом поняла, что с ней происходит.

Объяснительная записка о причинах участия в т. н. массовых беспорядках

Я не знал своего деда. Я никогда не видел отца. Мне жаль, что я с ними незнаком и не увижусь никогда, не поговорю в этой жизни. Мне кажется, они жили в интересное время. Про отца я ничего не знаю, мама сказала: он разбился на машине, но про деда мне много рассказывали мама и бабушка. Бабушка говорит, что только после его смерти она поняла, как он ей был дорог, и поэтому так ни за кого и не вышла. Мама говорит, что для нее он до сих пор как живой. Может быть, поэтому ее мужем стал тоже электронщик.

Бабушка часто ездит к деду на могилу в Пушкино, в Новую деревню. Его имени нет в списке погибших в тех осенних событиях. Но она считает его их самой настоящей жертвой.

Я думаю, что деду все-таки повезло – участвовать в таких бурных событиях.

Я думал о судьбе моего деда с самого детства, и, возможно, эти мысли подтолкнули меня выйти на улицу.

Брянцев Петр,

Матросская Тишина

24.06.2013