Чуть свет, с собакою вдвоем - читать онлайн книгу. Автор: Кейт Аткинсон cтр.№ 22

Само собой, Уинфилды могли вместе с именем поменять и дату рождения. Если б Джексон прятал ребенка, он бы так и поступил.

Уинфилды, как выяснилось, существовали. Явно жили в Харрогите, где зародились все «Бетти», и это стало предлогом — не то чтобы Джексон искал предлог — провести там приятные сутки; пожалуй, одно из самых цивилизованных мест, какие ему доводилось посещать. Впрочем, всякому известно, а Джексону в особенности, что цивилизация — тонкий слой краски, не более того.

Иэн Уинфилд действительно с 1969-го по 1975-й был педиатром в Святом Иакове, а потом уехал работать в Крайстчёрч. В самом деле был женат на Китти, а та и вправду была фотомоделью. Надин Макмастер прислала студийные снимки — Китти Гиллеспи, челочка и подведенные глаза, воплощенные шестидесятые, типаж, к которому Джексона тянуло инстинктивно. Что-то такое всплывало в памяти — «Китти Гиллеспи, Джин Шримптон [79] для бедных». Не таких уж и бедных, если приглядеться. До Джексона так и не дошло, что шестидесятые — уже история; может, никогда и не дойдет.

«Мамуля была та еще штучка, правда? — писала Надин Макмастер. — Не сравнить со мной, маленькой клушей, — явно приемная!» Она прислала кучу фотографий своего семейства — она сама, Дэйв, Аарон, их собака (золотистый ретривер, само собой), Уинфилды и Надин в детстве («Дэйв все отсканировал!»).

Уинфилды будто нарочно подыскивали себе ребенка, который вовсе не будет на них похож. Они высокие, смуглые, элегантные, Надин — белобрысый, коренастый, старомодный на вид ребенок, который, судя по фотографиям, превратился в белобрысую, коренастую, старомодную на вид женщину. «Моя первая фотография!» — надписала она снимок, сделанный по приезде Уинфилдов в Новую Зеландию. Новоиспеченная семья осматривала какую-то достопримечательность, и Надин — веснушчатое пухлое лицо и ершистая стрижка беспризорника — улыбалась в камеру: счастье в миниатюре. Фотографии умеют врать, напомнил себе Джексон. Все эти избиваемые дети, которых замечают, лишь когда они уже умерли. И всегда в газетах фотографии, на которых они радостно улыбаются. Некоторые дети включают улыбку машинально, едва видят фотоаппарат. Улыбочку!

Началось с невиннейшей просьбы (Я хотела спросить: вы не могли бы что-нибудь выяснить о моих биологических родителях?) и завело в лабиринт, куда ни ткнешься — тупик. Надин Макмастер — экзистенциальная головоломка. Здесь и сейчас, в мире антиподов, она, может, и существует — жена Дейва, мать маленького Аарона. Вместе с невидимым Кальмарчиком ходит на курсы для беременных («и пилатес — это чудо что такое!»), но все прошлые ее воплощения, похоже, плод фантазии. Вот только неясно чьей.

Пандора приблизилась к ящику, любопытной кошке грозит смертельная опасность.

— Может, кошка сидит в ящике, — рассуждала Джулия. — Как кошка Шрёдингера.

— Чья? — не удержавшись, спросил Джексон.

— Ну знаешь, кошка Шрёдингера. В ящике. Одновременно живая и мертвая.

— Нелепица какая-то.

— На практике да, но теоретически…

— Это, часом, никак не связано с атомами?

— Verschränkung [80] , — с наслаждением провозгласила Джулия.

К счастью, от загадок ее отвлекло прибытие свежего чайника.

Пройдя в Новой Зеландии обязательную психотерапию для удочеренных, Надин Макмастер обратилась в Королевский суд Лидса за оригинальным свидетельством о рождении. На той неделе получила ответ: нет свидетельства. И нет никаких записей о том, что ее удочерили.

— Вот видишь. Похитили. Матушкой буду я? — Джулия взяла чайник. — Поскольку я уже, а ты никак нет.

* * *

Когда они вошли в дом, звонил телефон. Трейси взяла трубку, сказала «алло» — в трубке тишина. Там кто-то был, совершенно точно, и она провела с ним безмолвную беседу — сражение воль. Звонивший сдался первым — она услышала, как трубку положили на рычаг.

— Туда и дорога, — сказала Трейси.

У нее дела поважнее. Похищенный ребенок, например.

За продуктами они не зашли — да у Трейси и не хватило бы сил готовить, — и по пути домой она купила пиццу. Не надо рисковать, все дети любят пиццу, пусть не самая здоровая пища, но сейчас плевать — главное, чтобы Кортни этой пиццей не стошнило. Еще придет время для свежих овощей с фруктами. Будущее внезапно переменилось — теперь она, пожалуй, хотела туда попасть, а не плелась уныло день за днем. Абсолютно, совершенно устрашающе — и, пожалуй, она хотела туда попасть.

В буфете шаром покати — ни косточки для собаки, ни банки фасоли для похищенного ребенка, только почернелые бананы обиженно нахохлились в вазе. Трейси почти не готовила с тех пор, как Янек занялся кухней, — покупала навынос, разогревала готовое в микроволновке (ну еще бы, ничего нового), а сейчас увидела, что кухня-то почти закончена — только косметика и линолеум положить, тут и там кое-что по мелочи. В углу аккуратно притулилась сумка с Янековыми инструментами. Надо опять сходить в банк и снять для него еще денег. Утром ее убивала одна мысль о том, что он скоро исчезнет, а теперь почти все равно. Она ступила на тропу нежданных и опасных приключений, — вполне вероятно, она дойдет до края света и упадет.

— Еще кусочек? — спросила Трейси, и Кортни уставилась на нее, раззявив рот.

Надо будет удалять аденоиды? А их еще удаляют? Девочка отнюдь не красотка, но как раз это Трейси понятно. Через несколько секунд до Кортни дошло (пожалуй, нелишне будет проверить ей слух), она кивнула, вверх-вниз, и кивала, пока Трейси не посоветовала ей прекратить. Она вообще в себе? Отсталая — но теперь так не разрешают говорить. Да какая разница — ребенок есть ребенок.

Слишком взвинчена, кусок в горло не лезет. В таком состоянии поможет только алкоголь, но Трейси не хотела пить при девочке — та наверняка всю жизнь провела с алкашами, — поэтому сделала себе трезвую чашку чая «Тайфу» и стала глядеть, как Кортни ест, а между тем воображала частные уроки, чтобы девочка нагнала сверстников, регулярные визиты к отоларингологу, проверку зрения (ребенок слегка щурится), красивую стрижку, а затем хорошую школу, где заботятся о детях, — скажем, какую-нибудь хиппейную-идеалистичную, Линда Паллистер наверняка может посоветовать. А потом, кто знает, — может, девочка поступит в университет, политехнический, но с другим названием, и на выпускном будет стоять в шапочке и мантии, а Трейси станет пить дешевое белое вино с другими гордыми родителями.

Мозг Трейси отчасти еще дежурил в «Меррион-центре» и не вполне догонял ненормальные события. А вот теперь тормознутая часть мозга вдруг очнулась и осознала. Это что здесь происходит? — спросила она. Ты строишь долгосрочные планы жить вне закона! Да, сказала Трейси взбунтовавшемуся участку мозговой коры. Ровно этим я и занимаюсь. Она похитила ребенка. Совершила преступление. Переступила черту. Раньше она как-то не задумывалась, откуда взялось это слово.