За углом его кто-то ждал, и этот кто-то и позвонит кому
надо, когда придет время. Надо же, елки-палки, дисциплинка у них! Значит, она
все-таки права, это какая-то сложная система бесконтактной связи. Ладно, займем
мозги этим, чего зря время терять. Если бы ей, Насте Каменской, предложили
организовать такую систему, как бы она это сделала?
Ей было трудно думать, сидя в кресле, не имея под руками
стола и бумаги. Настя привыкла обдумывать сложные вопросы, сидя с чашкой кофе и
чертя на бумаге замысловатые схемы. Но за кофе надо идти на кухню, а там сидит
незаслуженно обиженный Лешка и дуется на нее. Выяснять с ним отношения сейчас не
ко времени, ей надо суметь сохранить в себе надменную оледенелость. Итак, что
нужно, чтобы получать информацию и чтобы в то же время никто никогда не смог
тебя найти, если, конечно, ты сам этого не захочешь?
Ответ оказался на удивление несложным. Правда, организовать
такую систему очень трудно, но сама идея невероятно проста. Как дважды два. И
если все так, как она придумала, то становится понятным, почему посланные
Колобком-Гордеевым люди так и не смогли обнаружить машину, с которой велось
прослушивание ее домашнего телефона. Такой машины просто не существовало.
Сегодня все кругом помешаны на новейшей изощренной технике, совершенно забыв,
что всегда и во всем самым главным остаются люди.
Деньги и люди. Деньги и люди смогут то, чего не сможет даже
самая совершенная техника.
Если верить часам, прошло двадцать три минуты. Нехорошо,
некрасиво заставлять даму ждать…
Когда зазвонил телефон, Настя с удовлетворением обнаружила,
что даже не вздрогнула. Она вполне владела собой.
– Я вас внимательно слушаю, Анастасия Павловна.
Голос все тот же бархатный, но заметно напряженный. Еще бы,
с чего это вдруг строптивая и неуступчивая Каменская сама попросила их
позвонить.
– Я буду предельно краткой, – сухо ответила она. – Я
еще достаточно молода, чтобы не бояться смерти. Ваш друг Ларцев в плохом
состоянии и являет собой вполне ощутимую угрозу моей жизни. Поэтому я самым
кровным образом заинтересована в том, чтобы с его дочерью ничего не случилось.
Мне нужно, чтобы вы прислали ко мне Дьякова.
– Зачем вам Дьяков?
– Он глупо попался в квартире Карташова. Следователь
может попытаться в оставшиеся дни предпринять какие-нибудь шаги, в том числе он
может попробовать расколоть Дьякова. Поскольку я точно знаю, какие следы он
оставил в квартире Карташова, я проинструктирую его, как и что он должен
говорить, если до него доберутся. Вы поставили меня в положение, когда я
заинтересована в том, чтобы никаких осечек не случилось. Вы меня поняли?
– Я вас понял, Анастасия Павловна. Дьяков будет вам
доставлен в течение часа. Я рад, что мы с вами стали союзниками.
– Всего доброго, – сдержанно ответила Настя.
Какая насмешка судьбы! Только недавно те же самые слова
сказал ей Борис Карташов. Тоже радовался, что они стали союзниками.
Ну и сколько времени они будут искать Сашу Дьякова? За час
его не найдут, это уж точно. Через час приятный баритон с огорчением сообщит
ей, что искомого мальчика придется подождать еще какое-то время. Этот разговор
будет еще короче, и усилия от Насти потребуются минимальные.
Только легкое недовольство. Ну, может быть, еще недоумение
по поводу того, что в такой серьезной организации не могут, когда нужно,
быстренько найти человека. Можно расслабиться.
На кухне Леша демонстративно гремел посудой. Он, наверное, голоден,
но, несмотря на обиду, в одиночестве обедать не будет. Станет ждать, когда она
соизволит к нему присоединиться. Не стоило его обижать…
Настя сделала несколько глубоких вдохов, ослабила
напряженные мышцы спины и шеи, привычно ссутулилась и открыла дверь в кухню.
Леша сидел за накрытым к обеду столом и читал, пристроив книгу между хлебницей
и бутылкой с кетчупом.
– Если ты считаешь, что я тебя обидела и должна быть
наказана, – я согласна. Но, пожалуйста, давай отложим воспитательные
мероприятия на потом. Сейчас мне нужны твои мозги.
Леша оторвался от книги и поднял на нее злые глаза.
– Ты по-прежнему держишь меня на подсобных работах?
– Леша, мне нужна твоя помощь. Давай не будем выяснять
отношения сейчас. У нас для этого вся жизнь впереди.
– Ты уверена? Если исходить из твоих объяснений, у нас
впереди может оказаться совсем немного времени. Твой сумасшедший дружок Ларцев
может в любую минуту явиться сюда и пристрелить нас. Но даже в этой ситуации ты
продолжаешь относиться ко мне как к кухонной утвари. Что за переговоры ты вела
с этим бультерьером? Кто тебе звонил?
– Я тебе все объясню, но сначала помоги мне решить
задачку.
– Ну давай… – тяжело вздохнул Чистяков.
Первое, что бросилось в глаза Колобку-Гордееву, когда он
поднялся по лестнице и свернул в длинный казенный коридор, было белое как мел
лицо Павла Васильевича Жерехова. Потом он увидел и толпившихся возле него
сотрудников, за головами которых посверкивали вспышки фотоаппарата. Не сказав
ни слова, Гордеев протиснулся сквозь небольшую толпу и увидел лежащего на полу
в кабинете своего заместителя человека с огнестрельным ранением в голову. Пуля
вошла точно в середину лба, и капитан Морозов был мертв.
– Как это случилось? – сквозь зубы спросил Гордеев.
– Он сидел у меня в кабинете и ждал тебя. Позвонили,
сказали, чтобы я зашел к девочкам в секретариат за срочным документом. Не
выгонять же было парня в коридор ради пяти минут. Я запер все бумаги в сейф и
вышел. В секретариате ни о каком документе не слышали и мне не звонили. Я
понял, что дело неладно, и обратно уже бегом бежал. Ну и вот… Выстрела никто не
слышал, наверное, убийца пользовался глушителем.
– Ясно. Морозов тебе что-нибудь говорил? Зачем он меня
ждал?
– Ничего не говорил, но сильно нервничал. Прямо сам не
свой был.
– Что при нем было?
– Сумка. Спортивная, – уточнил Жерехов.
– Сумку спрячь подальше, пока до нее никто не добрался.
Дым рассеется – посмотрим, может, там какие-нибудь записи остались. Ты Ларцева
нашел?
– Он уже едет сюда.
– Беги к воротам, лови его и по запасной лестнице тащи
прямо ко мне. Мимо своего кабинета его не веди и о Морозове ни слова.
Николай Фистин, он же дядя Коля, он же, по образному
выражению Арсена, Черномор хренов, пребывал в растерянности. Арсен велел срочно
найти Саню Дьякова и доставить его на квартиру к Каменской. Требование это
казалось дяде Коле дурацким и нелепым. Хуже того, оно, судя по всему, было
невыполнимым.
Коля Фистин впервые прогулялся на зону в 17 лет за особо
злостное хулиганство, через три года вышел, но, поскольку ума на нарах не
набрался и единственным способом выражения неудовольствия по-прежнему считал
мордобой, то тут же снова сел, на этот раз уже на восемь лет, за причинение
тяжких телесных повреждений, повлекших смерть потерпевшего.