Путь - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Пол Эванс cтр.№ 16

Она довела меня до своей машины. Я забрался на пассажирское сиденье. Фалина защелкнула на мне ремень безопасности, потом села в салон с другой стороны. Мы поехали к ней домой. Всю дорогу никто из нас не проронил ни слова.

«Ярче всего свет дружбы светит в самые темные моменты нашей жизни».

Из дневника Алана Кристофферсона

Фалина остановилась под навесом и заглушила мотор. Потом вылезла, помогла выбраться мне и повела меня в свою квартиру. Она жила в четырехэтажном доме, на первом этаже. Фалина порылась в сумочке и достала ключи.

— Входи, — пригласила она, открыв дверь.

В ее квартирке было сумрачно. Свет пробивался лишь из-под щелей в жалюзи. В комнате пахло молотым кофе.

Фалина стащила с меня плащ, повесила на спинку стула, затем сняла свой. Она включила свет и подвела меня к старомодной плюшевой кушетке с изогнутой спинкой.

— Я сделаю тебе горячий чай. Тебе здесь тепло?

Я кивнул. Мне было безразлично. Я не знал, зачем я здесь и почему она привезла меня к себе. Насколько я мог судить о фотомоделях, их не занимало ничего, кроме собственной персоны. Фалина являлась исключением. В агентстве она всегда заботилась обо мне, но я считал, что она это делает, отрабатывая зарплату. Мне и в голову не приходило, что ей свойственно заботиться о других.

Фалина ушла к себе в спальню и вернулась, когда закипавший чайник начал посвистывать. Она переоделась в джинсы и свитер. Подала мне полотенце, чтобы вытереть мокрые волосы. Затем она сняла чайник с огня.

— Думаю, травяной чай тебе понравится. Это апельсин с перечной мятой. Поможет успокоиться. Сахар положить?

— Да.

Фалина насыпала чайную ложку с верхом, размешала и передала мне чашку. Села рядом со мной. Чай был очень горячим. Я отхлебнул немного и поставил чашку на столик. Некоторое время мы сидели молча.

— Ты — единственный мой друг, — сказал я.

Фалина нахмурилась.

— У тебя много друзей.

— Нет. У меня была только Маккейл. Мне хватало ее одной.

Я сделал еще несколько глотков и посмотрел на Фалину.

— А почему ты так добра ко мне?

Вопрос застал ее врасплох. Она печально улыбнулась.

— Потому что ты — замечательный человек, — произнесла Фалина, опустив голову. — Вряд ли ты много знаешь обо мне. Когда я пришла в «Мэджик», то не собиралась у вас задерживаться. Кайл уговорил меня остаться. Что-что, а уговаривать он умеет. Но все равно ощущала себя чужой. Не доверяла ему. А вот тебе поверила почти сразу. Ты поднял меня в собственных глазах. В то время у меня как раз зашли в тупик отношения с одним человеком.

— С Карлом?

Она покраснела.

— Он просто пользовался мной. А я считала, что все мужчины так обращаются с женщинами.

Фалина поморщилась.

— А потом я увидела тебя. Как бы ты ни был занят, ты всегда отвечал на звонки Маккейл. И даже если у тебя возникали напряженные моменты или какие-то неприятности по работе, ты находил для нее нежные слова. Когда Маккейл появлялась в агентстве, ты принимал ее как королеву. Вначале я даже не поверила. Всегда думала: если мужчина обхаживает женщину, ему от нее что-то нужно. Ты был на редкость добр к Маккейл. Ты показал мне, какой бывает настоящая любовь. Помнишь наш разговор? Это было полгода назад, когда мы готовились к съезду в Денвере.

Я покачал головой.

— Ты сказал: «Можно многое узнать о человеке, когда смотришь, как он ведет себя с теми, от кого не зависит и с кем вовсе не обязан вести себя учтиво». И это были не просто красивые слова из рекламы. Помнишь, как после фотосессии у Парикмахерши мы зашли перекусить? Официантка случайно опрокинула на тебя большой стакан кока-колы. Карл наорал бы на нее и довел бы до слез. Вряд ли ты был в восторге, но отнесся к этой девушке с уважением и даже подбодрил ее. И тогда я поняла, что на свете есть бриллианты, а я до сих пор рылась в грязи. Твой пример заставил меня порвать с Карлом, и это было лучшим моим поступком. Ты спас меня от меня самой.

Я молча слушал ее.

— Однажды Маккейл сказала мне, что ты — воздух, которым она дышит. Более удивительных слов я никогда не слышала.

Фалина обняла меня и прижала мою голову к своему плечу.

— Прости, что мне тебя нечем утешить. И погасить твою боль я тоже не могу.

Она держала меня в своих объятиях, пока я не перестал плакать. Тогда Фалина подложила мне под голову подушку.

— Отдохни немного.

Это были последние ее слова, которые я помню. Потом я провалился в сон.

Я проснулся в девятом часу утра и обнаружил, что так и спал на кушетке. Фалина сняла с меня ботинки и накрыла шерстяным пледом. На кофейном столике, рядом с моими ключами, лежала записка:

«Алан, мне нужно ехать на фотосессию. Я попросила подругу подбросить меня до кладбища, чтобы забрать твою машину. Она стоит внизу. Ключи на столике. Вернусь около двух. Чувствуй себя как дома. В кофейнике свежий кофе. Я подогрела тебе „поп-тарты“ [8] (знаю, что ты их любишь). Если захочешь уехать к себе, я это пойму. Но только, пожалуйста, позвони мне. Я беспокоюсь за тебя.

С любовью, Фалина».

Я обулся и взял со столика ключи. На обороте ее записки написал: «Спасибо». Затем поехал домой.

«Во всех ситуациях наступает момент, когда назад уже не вернуться: шаг с обрыва, палец, нажавший курок, упавший молот или пуля, вылетевшая из ствола. Это уже не остановишь».

Из дневника Алана Кристофферсона

Возвращаться в пустой дом было тяжелее, чем я предполагал. Чем ближе к дому, тем сильнее становилась моя душевная боль. На перекрестке, в двух кварталах от дома, я остановился на светофоре. Водитель, ехавший сзади, нетерпеливо просигналил, и от звука его клаксона у меня участилось дыхание.

— А ну, возьми себя в руки! — приказал я себе. На кухонном столе лежала отцовская записка: «Улетел восьмичасовым рейсом. Когда сможешь, позвони».

Я бродил по дому, не зная, чем заняться. А заняться было чем. Везде был жуткий беспорядок. В раковине громоздилась невымытая посуда. Грязное белье уже не вмещалось в корзины. Повсюду валялись пакеты из-под фастфуда, бумажная и пластиковая упаковка. Возле входной двери по-прежнему лежали кипы газет и нераспечатанной почты.

Вначале я просто повалился на диван. Но сон не шел, а лежать было невыносимо. Я решил выстирать белье. Среди вещей лежали ночные сорочки Маккейл. Я поднес к лицу одну из них. Ткань все еще хранила ее запах.