Дочь пекаря - читать онлайн книгу. Автор: Сара Маккой cтр.№ 22

Мама скомкала салфетку и приложила к лицу другую.

– Папа пошел прогуляться. Иди-ка ты в постель, да и спи. Он сегодня не в настроении.

Она попыталась улыбнуться, но салфетка на носу скрыла улыбку. Реба увидела только глаза. А в глазах был страх.

Реба послушалась, отправилась в постель и лежала, хрустя костяшками и ожидая щелчка входной двери. Когда наконец дверь открылась, Реба, затаив дыхание, послушала, как папа поднимается к себе. Полчаса тишины – только после этого Реба разрешила себе уснуть, но чутким сном, просыпаясь при каждом шорохе или сквозняке.

Наутро пришла мама. Она уже успела накраситься.

– Проснись и пой, – сказала она. – Оладушки с пеканом, а потом посмотрим киношку! Суббота только для девочек, а папа все проспит.

Несмотря на густой макияж, под глазами у нее проступали синяки.

– Чуешь запах печеных орехов? Пойду их вытащу, а то сгорят. – И мама убежала.

Когда Диди приехала домой на день Колумба, Реба затащила ее в чулан, где они всегда прятались, и в слезах рассказала, что случилось несколько недель тому назад. Папа впервые ударил маму. Дочерей он, правда, пальцем не трогал, но Реба боялась, что тронет. Диди опустила глаза.

– Я иногда плохо засыпаю, – сказала она. – И мне кажется, что в постель заползла змея. Тогда я говорю: «Змея, я в тебя не верю, тебя нет, так что уползай-ка отсюда». Она и уползает. В следующий раз попробуй так, ладно?

Ребе стало больно. Старшая сестра не поднялась на защиту мамы, на ее защиту.

– Он ударил ее, – настаивала Реба, но уже и сама сомневалась.

Дело было поздно вечером, а ведь фантазия у нее яркая, может подсунуть что-нибудь и выдать за реальность. Вдруг и в тот раз выдала?

Диди только кивнула.

– В общем, попробуй мой способ. А если не сработает, тогда мы… – И она, не договорив, поцеловала Ребу в щеку и оставила в обществе лакированных туфель, лодочек и кед.

Долгие годы Реба задавала себе вопрос: «Тогда мы – что?» Но больше не напоминала сестре о той ночи, даже когда папа умер, и, несмотря на их близость, с тех пор следила за речью. Например, умолчала о медкарте и записи разговора с психиатром – отчасти потому, что боялась, как бы сестра не принялась ее разубеждать.

Реба надкусила шарик с солодовым молоком. А может, удивить Рики, приготовить жареного цыпленка, как мама готовит, подумала она и закинула в рот еще одно драже. Но любит ли Рики жареных цыплят, как мама готовит? Неизвестно. И неизвестно, что входит в рецепт помимо очевидного цыпленка. Ну а кроме того, нельзя же просто засунуть его в микроволновку. Реба глотнула вина и закрыла буфет. Нет, невкусный ужин только все усугубит.

Она поднялась, стянула с себя одежду и улеглась в ванну. Горячая вода смыла с ладоней голубую и розовую сахарную пудру. Груди закачались и стали как будто больше, но и бедра, и живот тоже зрительно увеличились. Реба решила, что это справедливо. Она поставила бокал на край ванны и окунулась поглубже, одни глаза над водой. На поверхности призраком заплясал пар. Цепочка искрилась в воде. Реба покачала кольцо, как маятник гипнотизера.

– Не сиди под яблоней [29] , – промурлыкала она себе под нос.

Она вообразила Элси, разодетую для нацистского рождественского бала. Среди наци, сказала Элси, встречались «неплохие люди». Неплохие нацисты? Это не оксюморон?

– Похоже, у некоторых был хороший денек, – сказал Рики, заглядывая в ванную.

Кольцо с плеском упало в воду. Реба подтянула колени к груди.

– А я и не слышала, как ты вошел.

Он сел на край ванны.

– Приятно видеть тебя…

– Еще бы не приятно. Все парни любят голых телочек.

Она обхватила колени руками. Рики поправил мокрую прядь волос, прилипшую к ее щеке.

– Это, конечно, правда, но я хотел сказать «счастливой». Рад видеть тебя счастливой.

Он принес с собой металлический ноябрьский холод. Кожа у Ребы покрылась мурашками. Она подвинула ноги к горячей струе из-под крана. Пальцы защипало. Реба протянула Рики бокал:

– Вот, балуюсь тут стариком шардоне.

– Я пас. Трудный денек выдался. – Он зевнул. – Арестовал молодую мамочку с двумя детьми. Нашел их на Юго-Западе. Звонила местная – какая-то дама из Северной Каролины.

– У них хорошая свинина. Ты когда-нибудь ел тамошнее барбекю? Вообще не похоже на техасское. Больше соуса, меньше дыма, – сказала Реба, пытаясь сменить тему. Рики каждый день приходил с новой душещипательной историей, а ей не хотелось грузиться на ночь глядя.

– Дети так испугались, – продолжал Рики. – Она ведь все отдала, чтоб ее перебросили. – Он покачал головой. – Ей-богу, дико жаль, что пришлось их отправить обратно.

Реба дотронулась ногой до крана.

– Это твоя работа. Для блага нашей страны. – Он ей сам сто раз это говорил.

– Знаю. Но в последнее время… – Он потер жилку на переносице. – Сейчас не то что два года назад. Раньше приезжали мужики, делали деньги – и обратно. А теперь семьи. Женщины с детьми. Они правда такие же, как я и ты. Просто родились не на той стороне реки.

– Ничего они не такие же. – Она села чересчур поспешно, и вода плеснула через край. – Ты американец, окончил колледж. Они – нелегалы, нарушили закон. Почему это ты – такой же? Тебе надо как-то… я не знаю… эмоционально дистанцироваться. Как я – от тех, кого интервьюирую. Я работать не смогу, если буду за всех переживать. – Соски на холоде затвердели, и Реба снова погрузилась в воду.

Из крана капало. Она глотнула вина.

Когда-то она писала статью об иммиграционном законодательстве. Тогда она, между прочим, и встретила Рики; и разве не его голос на диктофоне сообщал, что закон ни для кого не делает исключений? Он всегда видел мир черно-белым, и в этом была приятная надежность. А теперь Рики вдруг различает оттенки серого. Это неуютно.

– Надо немножко отстраниться. Нельзя все так близко к сердцу, – продолжала она. – В конечном счете тебе же оказывается хуже. По моему опыту – точно. – Она налила жидкого мыла на розовую губку. – Потри спинку.

Он взял губку.

– Это наивно, если не сказать бездушно, а?

Она развела руками айсберги пузырей.

– Но это правда.

– Да ну? – Он кругами потер ей плечи. – А мне кажется, это страх. Когда отгораживаешься от людей заборами, выходит больше вреда, чем пользы. Каждому из нас кто-то нужен, Реба.

– Строишь благородного ковбоя. – Она повернулась, чтоб ему было удобнее тереть. – Конечно, каждому кто-то нужен, но это не значит, что их героем должен быть ты. – Она сглотнула комок в горле.