— Я не знаю, что случилось. Кто-то разбил окно прошлой
ночью. Натворил здесь дел.
— Похоже, прошлая ночь была очень бурной, — сухо
заметила Кестрель.
Услышав ее голос, Джереми оглянулся. И вдруг… руки его
замерли, буквально зависли в воздухе вместе с молотком и гвоздями. Джереми
глядел на Кестрель и на Ровену, стоявшую позади нее. Глядел долго… Наконец он
повернулся к Мэри-Линетт и медленно спросил:
— Тебе уже нужен бензин?
— Нет-нет, спасибо.
«Надо было слить немного из бака, — подумала
Мэри-Линетт. — Нэнси Дрю определенно это предусмотрела бы».
— Я только… мотор сильно стучит… Я подумала, может, ты
взглянешь на него… Ты в прошлый раз не посмотрел.
«Невразумительно и жалко», — подумала она, пока длилось
молчание. Ясные карие глаза Джереми испытующе глядели на нее.
— Конечно, Мэри-Линетт, — ответил он без сарказма,
вежливо и мягко. — Вот только закончу с окном.
«Нет, он не может быть вампиром. И что я здесь делаю? Вру
ему, подозреваю… А ведь он — единственный, кто всегда ко мне хорошо относился.
Такие, как он, скорее помогают старушкам, а не убивают их».
Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…
Мэри-Линетт вздрогнула: тишину прорезало дикое шипение. Оно
раздалось позади нее. На мгновение ей показалось, что его издала Кестрель.
Затем она увидела, как из-за угла показались Джейд и Марк, а Тигги
свирепствовал в руках у Джейд, словно маленький леопард. Он фыркал и царапался,
его черная шерсть поднялась дыбом. Прежде чем Джейд смогла ухватить его
получше, он вскарабкался вверх по ее плечу, спрыгнул на землю и удрал.
— Тигги! — завизжала Джейд.
Она бросилась за ним с развевающимися светло-серебристыми
волосами, проворная, как котенок. Марк поспешил за ней и налетел на Эша,
который как раз выходил из-за угла. Эш стукнулся прямо о стену бензоколонки.
— Ну, развлекуха, высший класс, — усмехнулась
Кестрель.
Но Мэри-Линетт ничего не слышала. Джереми смотрел на Эша в
упор с таким выражением, что ее проняла холодная дрожь.
Эш тоже смотрел на Джереми зелеными и холодными, как лед,
глазами. Их взгляды встретились в мгновенной вспышке инстинктивной ненависти.
Мэри-Линетт стало страшно за Джереми, но тот, похоже, за себя не боялся.
Мускулы его напряглись, он готов был защищаться.
Затем Джереми не спеша отвернулся. Стоя спиной к Эшу, он
принялся вновь прибивать доску. А Мэри-Линетт сделала то, что должна была
сделать сразу же, — она посмотрела на его руку. На указательном пальце у
него сверкало золотое кольцо, она ясно разобрала черный рисунок на печатке:
высокий куст с колокольчатыми цветками. Не ирис, не георгин, не роза… Нет, из
цветков, которые перечислила Ровена, он был похож только на один. Этот дикий
цветок рос здесь неподалеку и был смертельно ядовит.
Цветок наперстянки…
Итак, теперь она знала.
Мэри-Линетт бросило в жар. Она почувствовала тошноту, рука,
удерживавшая доску, задрожала. Ей трудно было сдвинуться с места, но и
оставаться рядом с Джереми она не могла.
— Извини… мне нужно кое-что… — с трудом выдавила
из себя она.
Мэри-Линетт знала, что все взгляды прикованы к ней. Но ей
было все равно. Она выпустила доску и почти бегом бросилась прочь.
Мэри-Линетт шла не останавливаясь, пока не оказалась позади
гостиницы «Золотой ручей». Прислонившись спиной к стене, она смотрела на
окраину города, туда, где начинался лес. Солнечные лучи, в которых танцевали
пылинки, ярко выделялись на темном фоне елей.
«Какая же я дура! Ведь все признаки были налицо. Почему я
ничего не замечала? Наверное, потому что не хотела…»
— Мэри-Линетт!
Она услыхала мягкий, тихий голос и обернулась, едва
сдерживаясь, чтобы не броситься Ровене в объятия и не закричать.
— Я приду в себя через пару минут. Правда. Это просто
шок…
— Мэри-Линетт…
— Это просто… это просто потому, что я так давно его
знаю. Но ты, наверное, и сама все понимаешь. Люди всегда оказываются не такими,
какими кажутся.
— Мэри-Линетт! — Ровена покачала головой. — О
чем ты?
— О нем. О Джереми, конечно. — Мэри-Линетт
вздохнула. Воздух был горячий и удушливо пыльный. — Это сделал он. Мне
кажется, он.
— Почему ты так думаешь?
— Почему? Потому что он оборотень.
Наступило молчание, и Мэри-Линетт внезапно охватила
растерянность. Она оглянулась вокруг: не слышит ли их кто-нибудь? — и уже
спокойней спросила:
— Разве это не так?
Ровена с любопытством глядела на нее:
— Как ты узнала?
— Ты же сказала, что черный цветок наперстянки — знак
оборотней. Именно такой цветок на его кольце. А как ты узнала?
— Я просто почувствовала. Сила вампиров ослабевает при
солнечном свете, но Джереми и не пытался ничего скрывать. Он действительно
оборотень.
— Наверняка, — резко сказала Мэри-Линетт. —
Это и я должна была почувствовать. Ведь он — единственный человек в городе, кто
интересовался лунным затмением. И к тому же его движения, его глаза… И то, что…
Черт возьми, он ведь живет у ручья Бешеного Пса. Думаю, эти земли принадлежали
целым поколениям его рода. И, — Мэри-Линетт судорожно вздохнула, —
люди говорят, что видели в тех местах сасквача — огромного волосатого монстра,
получеловека-полузверя. Ну и как тебе это?
Ровена слушала спокойно, с серьезным выражением лица, но
губы у нее дрожали. У Мэри-Линетт все поплыло перед глазами, а по щекам потекли
слезы.
— Мне жаль. — Ровена положила руку ей на
плечо. — Правда.
— Я думала, он хороший парень, — отвернувшись,
сказала Мэри-Линетт.
— Я и сейчас так думаю. Знаешь, на самом деле все
говорит о том, что он этого не делал.
— Потому что он хороший парень?
— Потому что он оборотень.
Мэри-Линетт обернулась к ней.
— Как?!
— Видишь ли, оборотни бывают разными. Они не похожи на
вампиров. Вампиры могут выпить немного крови у человека и остановиться, не
причинив ему большого вреда. Оборотни же, охотясь, всегда убивают, потому что
им нужно есть.
Мэри-Линетт с ужасом смотрела на нее, но Ровена как ни в чем
не бывало продолжала:
— Иногда они съедают животное целиком, но вообще всегда
поедают внутренние органы — сердце и печень. Им это необходимо — так же, как
вампирам необходима кровь.
— И это значит…
— Что он не убивал тетю Опал. И козу. Ведь они остались
целыми. — Ровена вздохнула. — Понимаешь, оборотни и вампиры
традиционно ненавидят друг друга. Они — вечные соперники, и ламии считают
оборотней… ну, в общем, существами низшего сорта. Но на самом деле среди них
есть много достойных, таких, которые убивают только для того, чтобы есть.