Земля обетованная - читать онлайн книгу. Автор: Дэвид Хьюсон cтр.№ 3

Что-то вспыхнуло в мозгу, некая дикая составляющая ворвалась в сознание и с бережностью отбойного молотка принялась лупить по живым клеткам, убирая все на своем пути.

Человек в черном костюме сидит совершенно неподвижно, даже пальцы не двигаются. А на меня обрушилась тьма. Грубое присутствие вещества, введенного в вену, принялось уничтожать последний огонек жизни, с теплящимися в нем слабыми, увядающими воспоминаниями о Мириам.

Я боюсь.

Чувствую облегчение.

Так было всегда. Всегда.

– Бирс? – спрашивает ее мертвый голос.

Сердце бешено колотится. Этот звук сейчас – самая теплая вещь на свете, и я знаю, что за ним – пустое бесконечное пространство.

Снова Оул-Крик, и я знаю, какой это день. Мне даже не нужно смотреть на лежащую на столе неоткрытую газету.

Четверг, 25 июля 1985 года. Памятный месяц, запечатлевшийся в памяти. Его события, словно застывший в янтаре скорпион.

Многое произошло за тот месяц в мире. «Кока-кола» создала новый сорт колы. Французы бомбили «Рейнбоу Уориор» [6] в Новой Зеландии. Джордж Буш-старший, стоя рядом со счастливой учительницей Кристой Маколифф, объявил, что она станет первой женщиной, взошедшей на борт космического челнока, который называется «Челленджер». Через шесть месяцев, в телевизионной комнате Гвинета, [7] я увижу, как челнок превратится в огненную стрелу. После этого перестану смотреть новости. Требуют введения смертного приговора. Спустя семь месяцев этого добиваются, и после долгого двадцатидвухлетнего моратория все началось.

Собственно, сейчас это уже неважно. Важно другое. В тот день мой пятилетний ребенок собирался пойти с мамой в кино на «Большое приключение Пи-Ви». Но этого не случилось по неизвестной мне причине.

Нелепые идеи преследуют тебя, когда умирают любимые люди. Одна мысль грызла меня годами. Мне хотелось, чтобы вместо фильма, который они собирались посмотреть, было что-то более достойное.

Мужчины в черных костюмах, белых рубашках с пристегивающимся воротничком и в аккуратно повязанных галстуках перебегают из офиса в офис по широким деловым улицам Вестмонта. Они похожи на жуков, спасающихся от солнца. Поглядывают на хорошеньких девушек в коротких платьицах, но и те и другие слишком измотаны жарой, чтобы флиртовать. На холмах Эдема, старого квартала с обветшалыми домами и закрытыми магазинами, живет разноязыкое население. Визжат на древних рельсах железные колеса полупустых трамваев. Транспорт исправно останавливается на станциях, названия которых ничего уже не значат: Прекрасная лужайка, Кожевенный двор, Божий акр, Тихая улица. Из вагонов выходят несколько бедных стариков, катающихся от нечего делать.

Лето – зеркальное отражение холодного декабря и января. Яхты отправляются в голубые дали на несколько коротких месяцев. Единственное зеленое место в Эдеме – Уикер-парк. Туда приходят семьями отведать итальянского мороженого, посмотреть на уток и гусей в пруду и попытаться представить себе запах моря, что трудно, потому что над городом висит смог. Виной тому транспорт и судостроительный завод. Безжалостная жара не щадит никого, не различая ни цвета кожи, ни состояния: все изнывают от жары. Воздух неподвижен.

В июле всегда так, спасает самообман. Никто не покидает город. Если надумаете, то в северном направлении вас ожидает долгая, скучная дорога на всю длину полуострова. Три часа будете ехать мимо бесконечных хвойных лесов, и лишь после этого на горизонте появится другой город. Если взять курс на юг, через мост Де Сото, понадобится почти столько же времени, прежде чем вы доберетесь до цивилизации. Поедете мимо заброшенных прибрежных деревушек и мертвых рыболовецких портов и под конец увидите город – такой же, какой оставили позади.

На западе, в стороне от побережья, раскинулась мертвая бросовая земля, пустынный район, где пытаются выжить несколько фермеров. Число их каждый год сокращается, потому что дети тянутся в города, ищут работу на фабриках, в офисах, в ресторанах быстрого обслуживания и в торговых центрах. Все это время они мечтают, что произойдет чудо, и они вырвутся из скучной и тяжелой жизни и получат то, к чему всегда стремится молодежь: славу, положение в обществе, деньги.

У нас никогда не было денег на путешествия, хотя, сказать по правде, это не имело значения. Под конец вы всегда оказываетесь там, откуда начинали: место, где богатые, бедные и средний класс борются друг с другом за право пойти вечером домой и пережить еще один день. Если повезет, они сохранят немного достоинства.

Мы семь лет не выезжали из города, с тех пор, как поженились. Не было ни времени, ни денег. Иногда это ее раздражало. Но не слишком. Она прожила здесь большую часть своей взрослой жизни. Она знала, что этот город вызывает мутацию в крови.

– Бирс? – спросила Мириам в то последнее утро, будто откликнувшись на мои мысли, как умела только она.

У меня в руке чашка кофе. В этот раз он не получился у нее таким вкусным и успокаивающим, как обычно.

Я взглядываю на Мириам, наслаждаясь интимным моментом. На ней длинное свободное хлопчатобумажное платье с глубоким вырезом. Обнаженные руки покрылись загаром, ведь она много времени проводит в саду с ребенком. Такие платья она обычно носит дома. Ее лицо, смуглое и красивое, испанского типа, совершенно безмятежно. Глаза – цвета дорогого шоколада, прекрасные глаза. В них столько интереса, внимания, а в ее присутствии – любви. Мириам – на редкость привлекательная женщина. Ни разу не бывало, чтобы мужчины на улице не проводили ее взглядом. Она не верит, когда я говорю ей, что прежде всего обратил внимание на ее глаза. В тот раз я шел в школу, чтобы разобраться с мелкой кражей. Ей показалось забавным, когда я вызвал ее из класса, чтобы поговорить об этом.

Неважно, верит она мне или нет, но это правда. Я готов вечно смотреть в ее глаза.

Мой взгляд устремлен в сад. Он выглядит красивее, чем когда-либо. Мы въехали сюда, взяв ипотечный кредит, который едва могли себе позволить. Это был первый городской район в Эдеме. Мириам нашла дом в списках агентства и упросила администрацию спасти его от сноса, договорилась о ссуде. Мы долго расплачивались. Это время казалось бесконечным, нас выжали до капли. Когда наконец мы стали владельцами, она рассмотрела каждый уголок дома. Его построили в середине девятнадцатого века. Она отреставрировала дерево и штукатурку, сняла современную краску, вернула дому скромный первоначальный облик особняка среднего класса. Протекающий здесь ручей дал название тупику, в котором и стоял наш дом.

Оул-Крик.

В ту последнюю ночь в большой спальне мне показалось, что я слышал сову. Она ворочалась, скрежетала длинным клювом; ухала на крыше. Аборигены Покапо говорили, что птицы – все птицы – предвестники смерти, курьеры между нашим и загробным мирами. Применительно к совам я и сам готов был в это поверить. Позже той ночью я слышал, что птица вернулась с какой-то добычей, маленьким животным, взвизгнувшим, когда сова порвала его и проглотила живьем в нескольких футах над нашими головами. Мы лежали на большой железной кровати, на мягком матрасе, прикрытые тонкой простыней, потому что ночь была жаркая.