— Смотря как на это взглянуть. Когда-то эта земля
принадлежала цыганам. Потом нас прогнали. Вам здесь не будет счастья, и незачем
разгуливать по Цыганскому подворью.
Элли была не любительница ввязываться в споры. А потому
ответила мягко и вежливо:
— Извините, мы не знали, что сюда нельзя приходить.
По-моему, это поместье сегодня продавалось на аукционе.
— Тому, кто его купит, оно принесет несчастье, — заявила
старуха. — Запомни, моя красавица, ибо ты и вправду красивая девушка, мало
радости оно принесет будущему владельцу. Эта земля проклята, проклята
давным-давно, много лет назад. Держись подальше отсюда. Подальше от Цыганского
подворья. Опасность и смерть таит оно для тебя. Уезжай к себе домой за океан и
не возвращайся больше в Цыганское подворье. А если вернешься, не говори потом,
что я тебя не предупредила.
Вспыхнув от обиды, Элли сказала:
— Но мы же не делаем ничего плохого.
— Полно вам, миссис Ли, — вмешался я. — Зачем пугать юную
леди?
И, повернувшись к Элли, объяснил:
— Миссис Ли живет в деревне. У нее там свой коттедж. Она
гадалка и умеет предсказывать будущее. Правда, миссис Ли? — в шутливом тоне
обратился я к ней.
— Да, я умею это делать, — спокойно отозвалась она, еще
больше распрямляя плечи. — Мы, цыгане, все умеем это делать. Могу предсказать
будущее и тебе, юная леди. Дай мне серебряную монетку, все как есть скажу.
— Я не хочу знать свое будущее.
— Всем полезно знать свое будущее. Чтобы избежать беды,
которая неминуемо вас постигнет, коли не принять мер предосторожности. Не
скупись, у тебя в кармане полно денег. Полным-полно. Я знаю кое-что, что и тебе
не грех узнать.
По-моему, во всех женщинах живет непреодолимое желание
заглянуть в будущее. Я замечал это у тех девиц, с которыми имел дело. Мне почти
всегда приходилось расплачиваться за них на ярмарках, где стоят кабинки
гадалок. Элли открыла сумочку и, достав две полукроны, положила их старухе в
руку.
— Вот это правильно, моя красавица. А теперь послушай, что
скажет тебе матушка Ли.
Элли стянула с руки перчатку и протянула изящную ладошку
старухе, которая уставилась на нее, бормоча:
— Ну-ка, что у тебя там? Посмотрим…
И вдруг резко оттолкнула от себя руку Элли.
— На твоем месте я бы сейчас же отсюда уехала. Уезжай и не
возвращайся, слышишь? Все, что я сказала тебе раньше, — чистая правда. То же
самое я вижу у тебя на ладони. Забудь про Цыганское подворье, забудь, что ты
его видела. Там не только разрушенный дом, там еще и земля, на которой лежит
проклятие.
— Да что вы к ней привязались? — не выдержал я. — Юная леди
не имеет никакого отношения к той земле, о которой вы твердите. Она приехала
сюда погулять. И никого здесь не знает.
Но старуха не обратила на меня никакого внимания.
— Говорю тебе, моя красавица, предупреждаю тебя, — сурово
продолжала она, — Ты можешь стать вполне счастливой, но ты должна быть начеку.
Держись подальше от мест, на которые наложено проклятие, иначе быть беде.
Уезжай туда, где тебя любят и лелеют. Ты должна быть осторожней. Помни это.
Иначе… Иначе… — Она вздрогнула. — Не по душе мне то, что я вижу у тебя на
ладони. — И вдруг одним быстрым движением сунула две полукроны обратно Элли в
руку, что-то бормоча себе под нос. Мы с трудом расслышали только одну фразу:
— Ах ты горе какое.., и никуда не денешься. — И,
повернувшись, засеменила прочь.
— Какая… Какая страшная женщина, — сказала Элли.
— Не обращайте на нее внимания, — с грубоватой небрежностью
отозвался я. — По-моему, она не совсем в себе. Просто решила вас попугать. К
этому месту у них здесь, по-моему, особое отношение.
— А что, тут часто бывали несчастные случаи? Кто-то погибал?
— Боюсь, что да. Посмотрите на этот поворот и обратите
внимание, какая узкая здесь дорога. Здешнее городское начальство давно следует
посадить за халатность. Как не быть здесь авариям? Даже предупредительных
знаков и то почти нет.
— Только аварии или еще что-нибудь?
— Люди любят собирать сплетни про всякие несчастья. А этого
везде хватает. Вот и получается, что какое-то место обрастает слухами.
— И говорят, это одна из причин того, что это поместье будет
продано за бесценок?
— Вполне возможно. То есть если его приобретет кто-либо из
местных. Но не думаю, что оно достанется местным. Скорей всего его купят под
застройку. Я смотрю, вы вся дрожите, — заметил я. — Так что пойдемте быстрее. —
И предложил:
— Может, будет лучше, если мы распрощаемся здесь?
— Нет. Ни в коем случае. А почему это будет лучше? Я решился
на отчаянный шаг.
— Знаете, завтра я собираюсь в Маркет-Чэдуэлл, — вдохновенно
соврал я. — Может… Не знаю, будете ли вы еще там… Я хочу спросить, нельзя ли
мне.., увидеться с вами? — Я переступил с ноги на ногу и отвернулся,
почувствовав, что щеки мои прямо-таки заливает румянцем. Но если бы я ничего
такого не сказал, как бы мы потом могли встретиться?
— Можно, — ответила она. — Я уеду в Лондон только вечером.
— Тогда, быть может… Не согласитесь ли вы… Наверное, я веду
себя чересчур вольно?
— Почему же? Вовсе нет.
— Тогда, быть может, мы с вами посидим в кафе? Оно
называется, по-моему, «Голубая собака». Вполне сносное кафе, — добавил я. — То
есть я хочу сказать, что… — Я никак не мог подобрать подходящего слова и потому
воспользовался тем, которое не раз слышал от матери. — Оно вполне пристойное, —
волнуясь, закончил я.
И тут Элли рассмеялась. Наверное, это словечко и вправду
звучит в наши дни несколько странно.
— Я уверена, что там очень мило, — сказала она. — Хорошо, я
приду. Примерно в половине пятого, устраивает?
— Я буду ждать вас там, — отозвался я. — Я… Я очень рад. —
Это единственное, что я сумел вымолвить.
Мы уже подошли к повороту, за которым начинались дома.
— До свиданья, — сказал я, — до завтра. И забудьте все, что
наплела вам старая карга. Ей, похоже, нравится пугать людей. Не стоит обращать
на нее внимания.
— А вам это место не кажется страшным? — спросила Элли.
— Цыганское подворье? Нет, — ответил я, пожалуй, чуть более
решительно, чем следовало, но мне оно и вправду не казалось страшным. Я, как и
прежде, считал, что место очень красивое — прекрасная оправа для прекрасного
дома…