– Бремя доказательств лежит на вас, – промолвил мистер
Аристидис. – Но, на мой взгляд, эти нелепейшие обвинения не подкреплены
никакими доказательствами.
– Вы ошибаетесь!
Доктор ван Хейдем удивленно обернулся. Один из марокканских
слуг шагнул вперед. Он выглядел весьма внушительно в белом расшитом одеянии и
белом тюрбане, колоритно подчеркивающем маслянистую черноту лица.
Всю компанию поверг в изумление тот факт, что с его полных,
почти негроидных губ слетали слова, произносимые чисто американским голосом.
– Мои показания могут подтвердить обвинения, – продолжал
голос. – Эти джентльмены отрицают, что Эндрю Питерс, Торквил Эрикссон, мистер и
миссис Беттертон и доктор Луи Баррон находятся здесь. Но это ложь. Они все
здесь – и я говорю от их имени. – Он шагнул к американскому послу. – Очевидно,
сейчас вам нелегко узнать меня, сэр, но я Эндрю Питерс.
Аристидис издал негромкое шипение и откинулся в кресле; его
лицо вновь стало бесстрастным.
– Здесь прячут многих людей, – продолжал Питерс. – Доктора
Шварц из Мюнхена, Хельгу Неедхайм, английских ученых Джеффриса и Дейвидсона,
Пола Уэйда из США, итальянцев Рикочетти и Бьянко, Мерчисонов. Все они находятся
в этом здании. Сложную систему переборок невозможно обнаружить невооруженным
глазом. Прямо в скале расположена целая сеть секретных лабораторий.
– Господи! – воскликнул американский посол. Он внимательно
посмотрел на исполненную достоинства фигуру марокканца и внезапно расхохотался:
– Не сказал бы, что узнаю вас даже сейчас.
– Инъекция парафина в губы, не говоря уже о черном пигменте,
сэр.
– Если вы Питерс, то под каким номером вы значитесь в ФБР?
– 813471, сэр.
– Верно, – кивнул посол. – А инициалы вашего настоящего
имени?
– Б.А.П.Г., сэр.
– Этот человек – Питерс, – заявил посол.
Он посмотрел на министра, который неуверенно откашлялся.
– Вы утверждаете, – осведомился он у Питерса, – что этих
людей удерживают здесь против их воли?
– Некоторые находятся здесь по собственному желанию, ваше
превосходительство, а некоторые – нет.
– В таком случае необходимо принять меры, – пришлось
признать министру.
Он посмотрел на префекта полиции. Последний сделал шаг
вперед.
– Минутку, пожалуйста, – мистер Аристидис поднял руку. –
Кажется, мое доверие было обмануто. – Он устремил властный холодный взгляд на
ван Хейдема и директора. – Мне еще не вполне ясно, джентльмены, насколько
далеко вы позволили себе зайти в вашем научном энтузиазме. Я основал это
учреждение исключительно в интересах науки, но не принимал никакого участия в
его практической деятельности. Если эти обвинения основаны на фактах, советую
вам, мсье директор, немедленно предъявить людей, которые, как подозревают,
удерживаются здесь незаконно.
– Но, мсье, это невозможно. Я… Это было бы…
– Любым экспериментам подобного рода, – прервал мистер
Аристидис, – должен быть положен конец. – Он окинул визитеров холодным взглядом
финансиста. – Едва ли необходимо заверять вас, господа, что, если здесь
происходит нечто незаконное, ко мне это не имеет никакого отношения.
Благодаря богатству, влиянию и могуществу мистера Аристидиса
эти слова справедливо расценили как приказ. Всемирно известный предприниматель
не должен быть замешанным в это дело. Но даже если ему удастся выбраться из
него невредимым, для него это поражение. С «бюро мозгов», с помощью которого он
надеялся на колоссальные прибыли, покончено раз и навсегда. Тем не менее мистер
Аристидис не был обескуражен. В его карьере и раньше иногда случались неудачи.
Он всегда воспринимал их философски и начинал готовиться к следующему удару.
Аристидис сделал чисто восточный жест:
– Я умываю руки.
Префект полиции двинулся вперед. Это был его выход – он знал
свои обязанности и был готов в полной мере использовать свое официальное
положение.
– Прошу мне не мешать, – заявил он. – Я должен исполнить
свой долг.
Побледневший ван Хейдем шагнул к нему.
– Если вы последуете за мной, – сказал он, – я провожу вас в
наше запасное крыло.
Глава 21
– Я чувствую себя пробудившейся после ночного кошмара, –
вздохнула Хилари.
Она довольно потянулась. Они сидели на террасе отеля в
Танжере, куда утром прибыли самолетом.
– Неужели это произошло на самом деле? – продолжала Хилари.
– Не может быть!
– Еще как может, – отозвался Том Беттертон. – Но я согласен
с вами: это был настоящий кошмар. К счастью, я из него выбрался.
Джессоп вышел на террасу и сел рядом с ними.
– А где Энди Питерс? – спросила Хилари.
– Скоро будет здесь, – ответил Джессоп. – У него есть
кое-какие дела.
– Значит, Питерс был одним из ваших людей, – сказала Хилари,
– и проделывал трюки с фосфором и свинцовым портсигаром, разбрызгивающим
радиоактивное вещество. А я ничего об этом не знала.
– Да, – кивнул Джессоп, – вы оба ничего не знали друг о
друге. Строго говоря, Питерс не мой человек – он представлял США.
– Так вот что вы имели в виду, надеясь, что если я доберусь
до Тома, то у меня будет защита? Вы подразумевали Энди Питерса?
Джессоп снова кивнул.
– Вы не в обиде на меня, – осведомился он, – что я не
обеспечил желаемый конец ваших приключений?
Хилари выглядела озадаченной.
– Какой конец?
– Спортивную форму самоубийства, – объяснил Джессоп.
– Ах это! – Она недоверчиво покачала головой. – Теперь это
кажется мне таким же нереальным, как все остальное. Я так долго пробыла Олив
Беттертон, что мне трудно снова стать Хилари Крейвен.
– А вот и мой друг Леблан, – сказал Джессоп. – Я должен с
ним поговорить.
Он поднялся и зашагал по террасе.
– Вы не сделаете для меня еще кое-что, Олив? – быстро
спросил Том Беттертон. – Простите, я привык называть вас так.
– Да, разумеется. Что вы имеете в виду?
– Пройдитесь со мной по террасе, потом возвращайтесь сюда и
скажите, что я поднялся к себе в комнату отдохнуть.
Она вопрошающе посмотрела на него: