«Как же мы все беспомощны!» – думала Хилари. Где-то совсем
рядом находятся люди из внешнего мира. И нет никакой возможности связаться с
ними и попросить о помощи. Как всегда, все было спланировано с безжалостной
эффективностью.
Питерс сидел возле мисс Дженсен. Хилари предложила
Мерчисонам сыграть в бридж. Том Беттертон отказался, заявив, что не может
сосредоточиться, поэтому четвертым стал доктор Баррон.
Как ни странно, Хилари получила удовольствие от игры. Было
половина двенадцатого, когда третий роббер подошел к концу, – она и доктор
Баррон оказались в выигрыше.
Хилари посмотрела на часы:
– Уже поздно. Полагаю, важные персоны скоро уедут – или они
намерены здесь заночевать?
– Право, не знаю, – ответил Саймон Мерчисон. – Думаю, пара
особенно пытливых медиков останется на ночь, но завтра к полудню все так или
иначе должны уехать.
– И тогда нас вернут назад?
– Очевидно. Такие истории нарушают весь график.
– Но все отлично организовано, – с одобрением заметила
Бьянка.
Она и Хилари поднялись и пожелали двум мужчинам доброй ночи.
Хилари шагнула в сторону, пропуская Бьянку первой в тускло
освещенную спальню. В этот момент она ощутила чье-то легкое прикосновение.
Резко обернувшись, Хилари увидела темнокожего слугу.
– S’il vous plat, madame
[35]
, – заговорил он по-французски.
– Вам нужно идти.
– Идти? Куда?
– Будьте любезны следовать за мной.
Хилари колебалась.
Бьянка уже вошла в спальню. В общей гостиной несколько
человек были заняты разговором.
Снова Хилари почувствовала осторожное прикосновение.
– Пожалуйста, мадам, следуйте за мной.
Слуга слегка отошел и обернулся, поманив ее пальцем. Хилари
нерешительно двинулась следом.
Она заметила, что этот человек одет более богато, чем другие
туземные слуги. Его платье было расшито золотом.
Он подвел ее к маленькой двери в углу общей гостиной, потом
они направились куда-то по нескончаемым белым коридорам. Хилари казалось, что
это не та дорога, по которой они утром шли в запасное крыло, но она не могла
быть уверена, так как все коридоры походили друг на друга. Один раз она
повернулась, чтобы задать вопрос, но ее провожатый покачал головой и быстро
зашагал дальше.
В конце коридора он остановился и нажал кнопку в стене.
Панель скользнула в сторону, обнаружив маленький лифт. Слуга пропустил вперед
Хилари, последовал за ней, и кабина начала подниматься.
– Куда вы меня ведете? – резко осведомилась Хилари.
Темные глаза с укором посмотрели на нее.
– К хозяину, мадам. Для вас это великая честь.
– Вы имеете в виду – к директору?
– К хозяину.
Лифт остановился. Они вышли и двинулись по очередному
коридору к двери. Слуга постучал, и дверь открыл еще один туземец в расшитой
золотом белой одежде и с бесстрастным смуглым лицом.
Слуга повел Хилари через маленькую приемную и отодвинул в
сторону занавес. Войдя в соседнее помещение, Хилари неожиданно оказалась в
почти ориентальной обстановке – среди низких кушеток, кофейных столиков и
красивых ковров на стенах. Она с изумлением уставилась на сидящую на диване
высохшую, желтолицую фигуру. Ее глаза встретились с насмешливым взглядом
мистера Аристидиса.
Глава 18
– Asseyez-vous, cheire madame
[36]
, – приветствовал ее мистер
Аристидис.
Он поманил ее рукой, похожей на когтистую лапу, и Хилари,
словно во сне, опустилась на низкий диван напротив него. Старик разразился
похожим на кашель смехом.
– Вы удивлены, – сказал он. – Это не то, чего вы ожидали, а?
– Совсем не то, – ответила Хилари. – Я и представить себе не
могла…
Но удивление быстро прошло.
С появлением мистера Аристидиса нереальный мир, в котором
она жила последнюю неделю, рассыпался вдребезги. Теперь Хилари понимала, что
организация выглядела нереальной, потому что она не являлась такой, какой
стремилась казаться. Герр директор с его завораживающим голосом был всего лишь
подставным лицом, скрывающим правду, которая находилась в потайной,
обставленной по-восточному комнате. С маленьким, усмехающимся старичком в
центре картины все становилось на свои места, обретая жестокий и вполне
реальный смысл.
– Теперь мне ясно, – сказала Хилари. – Все это принадлежит
вам?
– Да, мадам.
– А так называемый директор?
– Он отлично справляется, – одобрительно произнес мистер
Аристидис. – Я плачу ему очень высокое жалованье. Раньше он выступал на
собраниях движения за возрождение церкви.
Несколько минут он молча курил. Хилари тоже хранила
молчание.
– Рядом с вами рахат-лукум, мадам. И другие сладости, если
вы предпочитаете их. – Старик снова сделал паузу. – Я филантроп, мадам. Как вам
известно, я богат. Один из богатейших людей в мире – возможно, самый богатый.
Учитывая это, я чувствую себя обязанным служить человечеству. Я создал в этом
уединенном месте лепрозорий и научно-исследовательское учреждение по изучению
проказы. Некоторые ее разновидности излечиваются, другие, к сожалению,
оказались неизлечимыми. Но мы неустанно работаем и достигаем хороших
результатов. Проказа – слабозаразное заболевание. Она куда менее заразна,
нежели оспа, тиф или чума. И все же слово «лепрозорий» внушает людям такой
страх, что они стараются держаться от него подальше. Свидетельство этого страха
вы можете обнаружить еще в Библии, и он сохранился до сих пор, оказав мне
большую пользу в создании этого учреждения.
– Значит, вы создали его для лечения проказы?
– Да. У нас также имеется отдел исследования рака, ведется
большая работа в области туберкулеза. Проводятся и исследования вирусов – с
сугубо медицинскими целями, bien entendu
[37]
, – не может быть и речи о
биологическом оружии. Все в высшей степени гуманно, пристойно и укрепляет мою
репутацию. Известные терапевты, хирурги и микробиологи время от времени
приезжают сюда знакомиться с нашими достижениями, как сегодня. Здание построено
таким образом, что часть его полностью изолирована и незаметна даже с воздуха.
Некоторые секретные лаборатории расположены прямо внутри скалы. В любом случае
я вне подозрений. – Он улыбнулся и просто добавил: – Понимаете, я очень богат.