Юсуповы, или Роковая дама империи - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 51

Потом, впрочем, у ведущих манекенов его фирмы появлялись дублерши. Так называли девушек с такой же фигурой, как у «прим», но еще не получивших известности, мало чему наученных, на которых кроили и шили платья для «этуалей».

Мы с Феликсом рады были, когда наши девушки устраивали свою судьбу и выходили замуж.

Гали Баженова, после неудачи своего первого брака, вышла замуж за графа Станислава де Люара, приняла католичество и отныне звалась графиней Ирэн де Люар… Она, к слову, прославила это имя во время Второй мировой войны и получила орден Почетного легиона; Ия Ге сделалась леди Абди после брака с английским баронетом Робертом Абди; Женя Горленко вышла за виконта де Кастекса; Лидия Багратени стала женой лорда Детерлинга; Кира Борман вышла замуж за депутата Аршамбо; Соня Кольбер – за хозяина модного дома «Шарль Монтень», очень состоятельного голландца; а Наталья Палей (дочь моего родственника – великого князя Павла Александровича от его морганатического брака с Ольгой Валериановной Пистолькорс) – стала женой знаменитейшего кутюрье Люсьена Лелонга и сделалась символом его модного дома; Киса Куприна, дочь знаменитого писателя Александра, хоть и не вышла замуж, имела бурный роман с Марселем Л’Эрбье и снялась у него в пяти фильмах; да и другие наши девушки имели успех в Голливуде…

Словом, примеров житейских удач наших манекенов можно привести немало, и поэт Валентин Горянский, стихи которого печатались и в «Русской мысли», и в «Иллюстрированной России» [13] , даже написал по этому поводу прелестный опус про «манекена Наташу», «маленькую мидинетку», у которой «праздники редки», она целый день «как рыбка в сетке», но однажды она отправилась для показа платьев – она везла с собой сорок три туалета! – на Ривьеру, в Ниццу, и там в нее влюбился богач Чарли-американец. И Наташа вышла за него замуж, и увезла с собой все сорок три туалета, которые должна была демонстрировать на Ривьере.

Но, конечно, наш модный дом не мог преуспевать только благодаря красоте наших манекенов. Нужно было себя рекламировать, а лишних денег на это у нас не было. Конечно, тот блистательный показ в «Рице» нас воодушевил! Поступило сразу немало заказов на «платья, такие же, как у принцессы Юсуповой». Феликс ужасно надувался от гордости, что оказался прав. Первым делом решили найти другое помещение, попросторней, а то мы на головах друг у друга сидели на улице Облигадо.

Долго искали. Один чех нас обманул, деньги мы на этом потеряли, но потом на улице Дюфо, 19, нашли подходящее помещение: весь первый этаж дома, есть где устроить и примерочные кабины, и пошивочные цеха. Оформлением, конечно, занимался Феликс, все получилось красиво и весело.

Много мы потеряли из-за любимого слуги Феликса, Буля. Это было существо, которое я всерьез не воспринимала. Страшный чудак, не сказать – дурак. Помесь человека и домашней собачки. Что-то вроде очеловечившегося Панча. Этот Буль сидел у нас на телефоне и записывал клиентов, вечно все путая. А в день торжественного открытия нашего модного дома вообще такой позорный казус произошел! Мы ждали уйму народу: отправили сотни приглашений, сами конверты надписывали ночами, стульев золоченых взяли напрокат – не счесть, букеты кругом, красиво и изысканно…

Ни одного человека! Никого! Никто не пришел!

Потом оказалось, что чертов Буль, которому поручили разослать приглашения, просто забыл опустить их в почтовый ящик.

Наше дело грозило рухнуть, не начавшись. К счастью, Феликс согласился с моим твердым мнением, что Буля от дел надо отстранить. Стал искать организатора производства. Вскоре у нас появился Жорж Кюэвас (он женится спустя некоторое время на внучке Рокфеллера, с которой познакомится, к слову сказать, на одном из наших показов). Жорж знал уйму народа, был со всеми на дружеской ноге, он приводил к нам клиенток толпами! Наш дом расширялся. Управление делами осуществляла одна француженка, мадам Бартон, которая и бухгалтерию вела, и порядок во всем наводила.

О некоторых клиентках, которых мы обшивали, теперь без слез не вспомнишь! Иные даже не делали вида, будто пришли заказывать туалеты. Их вело любопытство. Кому-то хотелось попробовать чаю из настоящего русского самовара, который раздували с помощью сапога. Но большинство летели, как мухи на мед, на титул убийцы Распутина, желали повидать русского князя, у которого, по слухам, глаза фосфоресцировали, как у хищника!

И вот среди них появилась мадам Хуби. Назвать ее толстухой – это значит ничего не сказать. Она имела просто устрашающие габариты, просто нереальные! Когда она появилась в «Ирфе» первый раз, это было что-то сенсационное. У нас проходил показ моделей, народу собралось огромное количество. И вот в зал вдвигается гора жира, задрапированная дорогими тканями. Она именно вдвигалась – не входила, потому что передвигаться толстуха без посторонней помощи не могла: ее вели шофер, лакей и, кажется, компаньонка, какой-то безликий заморыш, как выяснилось позже – австрийская баронесса, которую мадам Хуби называла «моя дура».

Огромная дама плюхнулась на затрещавшее канапе, которое мигом перекосилось, и пробасила:

– Князя сюда! И водки подать.

Наша домоправительница побежала к нам с Феликсом, задыхаясь от негодования:

– Да как же так?! Какой скандал! Она что, в кабак явилась?!

– Подумаешь, – ухмыльнулся Феликс, который мигом почуял в незнакомке некую чудинку – из тех, которые он так любил. – Какой тут скандал? Обычное дело. Мы одеваем тех, кто хочет одеться, так почему не можем напоить того, кто хочет пить? Буль, давайте-ка в мой кабинет за водочкой, она в секретере за альбомами, да побыстрей, да не разбейте бутылку, это «Смирновская», из Америки вывез!

Он с трудом сдерживал смех. Наконец Буль вернулся с бутылкой. Прихватив ее и стопку, Феликс вышел в зал.

– Так и перетак! – уставившись на него, пылко выразилась гостья. – Вы князь, тот самый? И не скажешь, что убийца! Ну, очень рада, что вы смылись от этих большевистских сволочей. Жалко было бы, если бы такого красавчика к стенке прислонили.

Выражалась толстуха весьма живописно, а глазами на Феликса сверкала так, словно была восемнадцатилетней красоткой. Впрочем, зеленые глаза ее и в самом деле были очень хороши! Они были жирно обведены тушью – я видела таких женщин в Египте. Играя взглядом, она опрокинула стопку водки, даже не поморщившись. Оглядела наших манекенов, сделала кому-то знак подойти, пощупала ткань, подозвала другую девушку, третью… Наверное, они с трудом сдерживали смех, но держались холодно, сдержанно и высокомерно, как и полагается девушкам из благородных семейств.

Впрочем, толстуха этого и не заметила. Махнула Феликсу:

– Пятнадцать платьев мне – и кокошник, золотом шитый. Чтобы совсем а-ля рюсс. Да. Еще десяток заказываю для этой вот дуры, – ткнула она пальцем в ту сторону, где топталась малорослая баронесса.

– О, само собой, мадам, – сказал Феликс с видом профессионального кутюрье. – Все, что вам будет угодно! Но кокошники бывают разных видов…