– Сэр Филипп Старк фигурирует в этом деле как весьма важный
источник информации, – сказал Айвор Смит. – Он – крупнейший землевладелец не
только в этих краях, но и в других частях Англии.
– В Камберленде?
Айвор Смит бросил на нее быстрый взгляд:
– Камберленд? Почему вы упомянули это графство? Что вам
известно о Камберленде, миссис Томми?
– Ничего, – ответила Таппенс. – Просто пришло в голову, сама
не знаю почему. – Она нахмурилась, словно пытаясь что-то припомнить. – И еще
алая роза с белыми полосками возле дома – есть такой старинный сорт роз. – Она
покачала головой. – Этот «Дом на канале» принадлежит сэру Филиппу Старку?
– Ему принадлежит земля. Почти вся земля в округе.
– Да, он говорил об этом вчера вечером.
– Благодаря ему мы многое узнали о том, кто арендует землю
или сдает ее в аренду – из-за сложных юридических хитросплетений это
обстоятельство было невероятно трудно выяснить.
– Агентства, в которые я заходила на Маркет-сквер... в них
тоже что-то нечисто или мне только так показалось?
– Нет, не показалось. Мы как раз собираемся нанести туда
визит сегодня утром. И задать им несколько не совсем приятных вопросов.
– Отлично, – кивнула Таппенс.
– Мы уже довольно хорошо продвинулись вперед. Разобрались с
крупным ограблением почты в шестьдесят пятом году, с ограблениями в
Олбери-Кросс и с этим делом, связанным с нападением на почтовый вагон
Ирландского экспресса. Найдена какая-то часть награбленного. В этих домах
устроены очень хитроумные тайники. В одном оборудована новая ванная, в другом –
квартира с гостиничным обслуживанием, в которой комнаты стали чуть-чуть меньше
и за счет этого образовались пустоты, ниши и прочие интересные вещи. О да, мы
много чего выяснили.
– А люди? – спросила Таппенс. – Я хочу сказать, что известно
о людях – не считая мистера Экклза, – которые задействованы во всех этих делах?
Ведь не может быть, чтобы о них не было известно хоть что-нибудь.
– Ну конечно. Кое-кого удалось найти. Один – содержатель
ночного клуба, того самого, что расположен у главного шоссе. Его фамилия Хэмиш,
а называют его Весельчак Хэмиш. Скользкий как угорь. А еще женщина, по кличке
Убийца Кейт, одна из довольно интересных преступниц – правда, это было
достаточно давно. Красивая женщина, но с неустойчивой психикой. Они от нее
избавились, потому что она стала представлять для них опасность. Это было чисто
деловое предприятие, где преступники были заинтересованы только в деньгах, а
отнюдь не в убийствах.
– Значит, «Дом на канале» служил одним из таких тайных
убежищ?
– Одно время служил, тогда его называли «Ледимед». Вообще, у
него было очень много названий.
– Наверное, для того, чтобы запутать, чтобы труднее было
разобраться, – предположила Таппенс. – Интересно, не связано ли это с другим
обстоятельством?
– С каким это?
– Да нет, просто это вызвало одну мысль у меня в голове, еще
одна ниточка, за которую хотелось бы ухватиться. Беда в том, что я сама толком
не понимаю, в чем дело, что меня беспокоит. Вот, например, картина. Боскоуэн
написал картину, а потом кто-то пририсовал лодку, а на лодке – имя...
– «Тайгер Лили»?
– Нет, «Уотерлили». Его жена говорит, что на картине никакой
лодки не было.
– А она знала бы?
– Полагаю, что да. Если ты замужем за художником, в
особенности если ты и сама имеешь отношение к искусству, то, конечно же,
заметишь разницу в стиле письма. Она даже внушает некоторый страх.
– Кто, миссис Боскоуэн?
– Да. Понимаете, в ней чувствуется сила. Неодолимая и
сокрушающая.
– Возможно, вы правы.
– Она многое знает. Однако я не уверена, что она твердо
знает, что ей это известно.
– Признаться, я не понял твою мысль, – со всей
определенностью заявил Томми.
– Я хочу сказать, что иногда не столько знаешь, сколько
чувствуешь.
– Ну, это скорее по твоей части, Таппенс.
– Говори что хочешь, только все концентрируется вокруг
Сэттон-Чанселора, – продолжала Таппенс, очевидно следуя за ходом своих мыслей.
– Вокруг «Дома на канале» или «Ледимед» – называй его как хочешь. И все связано
с людьми, которые там живут или жили раньше. Мне кажется, что некоторые события
относятся к далекому прошлому.
– Ты думаешь о том, что тебе наговорила миссис Копли.
– В целом я считаю, что миссис Копли привнесла много такого,
из-за чего нам теперь трудно во всем разобраться. Она все смешала – и события,
и даты.
– В провинции часто так случается, – заметил Томми.
– Я это знаю, недаром я росла в доме сельского священника.
Там люди считают время по событиям, а не по датам. Они обычно не говорят: «Это
случилось в тридцатом году» или «Это было в тридцать пятом», а говорят: «Это
произошло через год после того, как сгорела старая мельница». Или «Это было в
тот год, когда молния ударила в старый дуб и убила фермера Джеймса». Или: «Это
было в год эпидемии полиомиелита». Поэтому совершенно естественно, что
последовательность событий не сохраняется и разобраться в них очень трудно, –
добавила она. – У нас только разрозненные факты. Впрочем, дело, наверное, в
том, – сказала Таппенс с видом человека, который сделал неожиданное для себя
открытие, – что я сама стала старая.
– Неправда, вы вечно молоды, – галантно возразил Айвор Смит.
– Не будьте идиотом, – раздраженно буркнула Таппенс. – Я
старая, потому что сама запоминаю вещи именно таким образом – возвратилась к
примитивному способу обращения со своей памятью.
Она прошла в свою комнату и вернулась, качая головой.
– Здесь нет Библии.
– Библии?
– Да. В старомодных отелях в тумбочке возле кровати всегда
лежит Библия. Наверное, для того, чтобы вы могли спасти свою душу в любое время
дня или ночи. Здесь, однако, Библии нет.
– А вам она нужна?
– Ну, в общем, пригодилась бы. Я получила должное воспитание
и знала Библию достаточно хорошо, как и подобает дочери священника. Но теперь,
конечно, кое-что подзабыла. В особенности если в церкви слышишь не то, что
читалось в детстве. В церкви теперь читают новую версию – у нее, наверное,
более правильный перевод, но звучит все это совсем иначе, совсем не похоже на
то, к чему я привыкла. Пожалуй, пока вы будете разговаривать с агентами, я
съезжу в Сэттон-Чанселор, – добавила она.