Потом пили пятичасовой чай, а вскоре вслед за тем возвратилась
из Лондона миссис Спрот.
– Надеюсь, Бетти была хорошей девочкой и слушалась? – сразу
же громко осведомилась она.
На что ее малолетняя дочь односложно ответила:
– Дам!
Но это не было угрозой, а означало всего лишь просьбу, чтобы
ей положили еще ежевичного джема.
Миссис О'Рурк хмыкнула в кулак, а молодая мамаша с укоризной
произнесла:
– Бетти, дорогая!
Миссис Спрот тоже уселась за стол, выпила несколько чашек
чая и принялась возбужденно рассказывать о том, что ей удалось купить в
Лондоне, и как был переполнен поезд, и что рассказал ее соседям по купе недавно
вернувшийся из Франции военный, и как продавщица в галантерейном отделе ее
предупредила, что чулки скоро исчезнут из продажи.
Словом, самый нормальный разговор. Он еще продолжался потом на
террасе, куда все перебрались, поскольку дождь прошел и сияло солнце.
Среди сидящих на воздухе жильцов жизнерадостно сновала
Бетти, спускалась по ступенькам в сад, забиралась зачем-то в кусты и
возвращалась то с лавровым листиком, то с горстью камешков, которые клала
кому-нибудь на колени, горячо и неразборчиво объясняя, что они должны собой
изображать. От взрослых участия не требовалось, кто-нибудь время от времени
только скажет: «Правда, дорогая? Очень мило!» – и этого с нее было довольно.
Обычный вечер в приморском пансионе. Разговоры, сплетни,
пересуды о войне – сможет ли Франция теперь собраться с силами? Удастся ли
Вейгану
[54]
навести порядок? Как дальше поведет себя Россия? Хватит ли сил у
Гитлера, чтобы завоевать Британские острова? Падет ли Париж, если линия фронта
останется не выровненной? А правда ли, что?.. Говорят, будто... Ходят слухи...
Обычная болтовня на политические и военные темы.
Таппенс сидела и думала: «Вот говорят, болтуны – пособники
врага. Неправда, они – предохранительный клапан. Люди получают от болтовни
удовольствие. Она придает силы сносить тяготы и тревоги».
Сама Таппенс тоже внесла ценный вклад в это пиршество
болтунов.
– Мой сын говорит... – начала она. – Это, конечно, сугубо
между нами, вы понимаете...
Миссис Спрот вдруг спохватилась, взглянула на часы.
– Ах ты боже мой! Уже почти семь! Ребенка давно пора
укладывать. Бетти! Бетти!
Бетти уже некоторое время не показывалась на террасе, но до
сих пор никто ее не хватился.
Миссис Спрот крикнула громче, теряя терпение:
– Бе-е-ети-и-и! Куда она подевалась?
Миссис О'Рурк с усмешкой ответила:
– Бедокурит, поди, в укромном уголке. С ними всегда так: раз
притихли – добра не жди.
– Бетти! Ты что, не слышишь?
Девочка не отзывалась. Миссис Спрот поднялась.
– Придется пойти за ней, – раздраженно сказала она. – Куда
она могла деться, непонятно.
Мисс Минтон высказала предположение, что она где-нибудь
прячется, и Таппенс, по воспоминаниям собственного детства, предложила
заглянуть в кухню. Однако Бетти нигде не было, ни в доме, ни снаружи. Дамы
исходили весь сад, посмотрели во всех комнатах. Девочка исчезла.
Миссис Спрот начала сердиться.
– Ах, какая скверная девчонка! Неужели она могла выйти на
улицу?
Они вдвоем с Таппенс подошли к воротам и посмотрели вдоль
улицы – в гору и под гору. Ни живой души. Только у дверей гостиницы «Святой
Люциан», что напротив через улицу, – мальчик-посыльный, держа велосипед,
разговаривал со служанкой.
Таппенс потянула миссис Спрот на ту сторону, и миссис Спрот
спросила, не видели ли они маленькую девочку. Оба отрицательно покачали
головой, но потом служанка вдруг припомнила:
– Совсем маленькая, в зеленом клетчатом платьице?
– Да, да! – взволнованно подтвердила мать.
– Я видела, с полчаса тому. Ее вела вниз женщина.
Миссис Спрот с недоумением переспросила:
– Женщина? Какая женщина?
Девушка замялась.
– Н-ну... Странноватая такая из себя. Иностранка, наверно.
Одета не по-нашему. Без шляпы, на голове вроде платок, и лицо необычное, тоже,
как бы сказать, странноватое. Я уже раньше ее здесь раза два видела в последнее
время, и, если по-честному, мне показалось, что у нее не все дома... если вы
меня понимаете, – добавила девушка для полной ясности.
А Таппенс вдруг вспомнила лицо, выглядывавшее из кустов, и
охватившее ее тогда невесть откуда взявшееся дурное предчувствие. Но какая
связь между той женщиной и Бетти?
Впрочем, задумываться было некогда – миссис Спрот чуть не
повалилась ей на руки.
– О-о, Бетти! Моя маленькая Бетти! Ее похитили! Она... Какая
с виду была та женщина? Вроде цыганки?
Таппенс убежденно покачала головой.
– Нет, она блондинка, очень светлая блондинка, с крупным
скуластым лицом и голубыми, широко расставленными глазами. – И, видя недоумение
миссис Спрот, поспешила объяснить: – Я тоже видела эту женщину, сегодня днем
она выглядывала из-за кустов в нашем саду. И раньше я ее замечала. Один раз она
разговаривала с Карлом фон Дейнимом. Видимо, это она и есть.
Служанка подтвердила:
– Точно! Светлая блондинка. И придурковатая немного с виду,
ничего не понимала, что ей говорят.
– О боже, – стонала миссис Спрот. – Что мне делать?
Таппенс обняла ее за плечи.
– Пойдемте вернемся в дом, вам надо выпить глоток
чего-нибудь крепкого, а потом позвоним в полицию.
Миссис Спрот покорно пошла с ней, потерянно бормоча на ходу:
– Не представляю себе, как Бетти могла пойти с незнакомой
тетей?
– Она еще совсем крошка. Не научилась бояться незнакомых
людей, – объяснила ей Таппенс.
– Наверно, какая-то ужасная немка! – слабым голосом сказала
миссис Спрот. – Она убьет мою Бетти!
– Вздор, – твердо возразила Таппенс. – Все будет хорошо.
Должно быть, она просто немного не в своем уме.
Но сама не верила в то, что говорила, ни на минуту не
верила, что та женщина со светлыми волосами и неподвижным лицом – просто
невменяемая.