Темное торжество - читать онлайн книгу. Автор: Робин Ла Фиверс cтр.№ 80

Чудище скрипит зубами. Похоже, я наконец убедила его в своей глубокой греховности.

— А что случилось бы, если бы ты не смеялась?

— Тогда у Элизы был бы настоящий друг, который стоял бы с ней рядом, вместо того чтобы удирать при малейшей опасности.

Он перегибается через корень, близко наклоняясь к моему лицу:

— Если бы ты не смеялась вместе с гаденышами-братьями, ты стала бы их следующей мишенью.

Я хочу возразить, но он поднимает ладонь:

— Только не забывай, я видел тебя спящей и знаю, какая тьма преследует тебя. И я уверен, что лишь малая часть ее — твоя собственная. Повторюсь: все, что ты тогда делала или не делала, объяснялось необходимостью выжить.

Мы долго и напряженно смотрим друг на друга, потом я не выдерживаю:

— Ну почему ты никак не поймешь, что я не заслуживаю твоего прощения?

Он смеется — хрипло и очень невесело:

— Бог, которому я служу, почти так же темен, как твой, дорогая моя. Кто я такой, чтобы кого-то судить!

Глядя в глубину его глаз, я вижу там смутное отражение пережитых им битв и боевого исступления, которым он знаменит, и начинаю кое-что понимать. Чудище не понаслышке знает тот мрак, с которым я пытаюсь бороться.

Мы долго сидим молча в густеющей темноте. Я почти не различаю его лица, свет рдеющих углей не дотягивается сюда.

— Расскажи, как умерла моя сестра, — произносит он наконец. — Я хочу знать.

Он имеет святое право на это, но сердце почему-то припускается вскачь, и словно бы огромная рука сжимает мою грудь, не давая вдохнуть. Но, клянусь всеблагим Мортейном, это самое меньшее, что я обязана сделать для Чудища. Я закрываю глаза и силюсь воззвать к своей памяти, но передо мной словно захлопывается железная дверь, а когда я все-таки одолеваю ее, в лобную кость изнутри бьет жгучая боль, а сердце грозит порваться в клочья о ребра.

Я помню страшные крики… помню кровь…

И разверзается жуткая черная прорва, грозящая поглотить меня целиком.

— Не могу… — шепчу я.

Выражение его лица неуловимо меняется, он разочарован во мне, и это физически ощутимо.

— Нет-нет, — торопливо пытаюсь я объяснить. — Я не то чтобы не хочу или скромницу изображаю… Я правда вспомнить не могу! Не дается! Только по крошкам, по частям… А как пытаюсь все воедино сложить — чернота…

— Что ты все-таки помнишь?

— Крики помню. И кровь. И кто-то бьет меня по лицу. И тут я понимаю, что это я все время кричала… — Огромная рука крепче сдавливает мои легкие, перед глазами затевают пляску черные точки. — Вот и все.

Он молча глядит на меня. Я отдала бы много лет жизни за то, чтобы как следует увидеть сейчас его лицо, понять, что у него на уме. Потом его рука протягивается сквозь тьму, мою кисть накрывает большая теплая ладонь, и это прикосновение дышит таким пониманием, что я чуть не плачу.

На другое утро в пути нас застает дождь. Сперва крупные редкие капли, потом над нами разверзаются все небесные хляби. Однако привал мы себе позволить не можем. Никто не жалуется, но похоже, что только угольщикам ливень действительно нипочем.

К середине утра лесная подстилка совершенно раскисает, и отряд еле тащится. Но пока остается возможность хоть как-то передвигаться, нельзя ее упускать. Это наш долг! Возможно, д'Альбрэ уже расположился под стенами Ренна и подает сигнал засланным вредителям. Мортейн всеблагой, пожалуйста, сделай так, чтобы все они оказались нами выловлены! Если же нет, пусть Дюваль и Дюнуа пребудут настороже!

Еще одна лошадь падает, поскользнувшись в грязи, а потом мы теряем час, вытаскивая из глубокой лужи тележное колесо. Чудище все-таки решает, что бурю следует переждать, и рассылает разведчиков на поиски укрытия.

Довольно скоро они возвращаются.

— В миле отсюда к северу есть пещера, — докладывает Лазаре. — Такая большая, что поместятся все, и лошади тоже.

Конь де Бросса беспокойно переступает с ноги на ногу.

— Эта пещера известна с древности, господин мой, — говорит он Чудищу. — Там всякие символы на стенах и заброшенные алтари. Но я не уверен, что девяти святым по нраву придется наше вторжение.

Я смеюсь — больше для того, чтобы они не услышали, как стучат у меня зубы от холода.

— Мы, стоящие здесь, служим Смерти, Войне и Темной Матери, — говорю я. — Кого еще нам бояться?

Де Бросс смущенно отводит глаза, а Чудище велит двигаться к пещере. Я не огорчусь, пожалуй, если пещера окажется зевом, ведущим в преисподнюю. Адские жаровни нам бы точно пригодились.

Еще не успевает втянуться в пещеру головная половина отряда, а угольщики уже зажигают факелы и начинают разводить костры. Пещера в самом деле громадна. Вполне поместился бы отряд раза в два больше нашего.

Люди разминают ноги, постанывают от облегчения. Скрипит кожаная одежда и мокрая сбруя: полсотни народу спешивается, чтобы поудобнее устроиться и устроить коней.

Спрыгнув с седла и передав лошадь Яннику, я обхожу пещеру кругом — пусть кровь веселее бежит по жилам. Кроме того, хочется знать, в чьем обиталище мы заночуем. Угольщики, как я слышу, называют это место лоном Темной Матери. Так оно, может, и есть, но с тех пор здесь поклонялись и другим богам. Причем не очень давно.

В задней части пещеры действительно устроен алтарь. Сюда едва достигает факельный свет, но я вижу косточки — остатки приношения, сделанного в старину. На стенах подземного зала можно рассмотреть рисунки. Вот копье, вот стрела, рядом охотничий рог… Когда я замечаю женщину верхом на громадном кабане, становится ясно, что дождь загнал нас в одно из укрытий Ардвинны, где она со своими охотниками отдыхала во время промысла.

Успокоенная таким образом, я возвращаюсь к устью пещеры, к нашим отрядникам, которые толком не знают, устраиваться им с удобством или скорее бежать из этого подземелья.

Больше всего мутит воду юное пополнение, дети крестьян, лесников и кузнецов. Углежогов пещера не страшит, а воины слишком дисциплинированны, чтобы показывать страх. Хотя я этот страх чую так же верно, как и запах пота. А вот «зелень» сбилась в плотную кучку и трясется от ужаса пополам с холодом, тараща глаза.

— Ардвинна, — объявляю я во всеуслышание. — Хозяйка этой пещеры — святая Ардвинна. Не Мортейн, не Камул и даже не Темная Матерь. — Тут я бросаю многозначительный взгляд на Граелона, собравшегося было поправить меня. — Пещера принадлежит богине любви. Бояться здесь нечего.

На самом деле это бесстыдная ложь, поскольку любовь пугает меня хуже всякой битвы или даже смерти, но юнцам об этом знать незачем. Мой расчет верен. Парень по имени Самсон даже хихикает, поглядывая на юную Жизлу, помогающую Малине кипятить воду в котлах. Да-а, вот это уже определенно лишнее. Только нам и не хватало, чтобы богиня плотских желаний взялась тревожить всех этих мужчин из-за полудюжины женщин.