Молодой адвокат поднялся нам навстречу. Он, как всегда, был
сух и официален.
– Доброе утро, мсье Пуаро. Чем могу служить?
Пуаро без предисловий протянул ему записку Ник. Тот взял ее,
прочел и, продолжая держать в руках, растерянно уставился на нас.
– Прошу прощения. Но я, право же, ничего не понимаю.
– Разве мадемуазель Бакли пишет недостаточно ясно?
– В этом письме, – он постучал по письму ногтем, – она
просит меня дать вам завещание, которое в феврале сего года она написала и
отдала мне на хранение.
– Да, мсье.
– Но, дорогой мой сэр, мне никто ничего не передавал!
– Как!
– Насколько мне известно, моя кузина вообще не делала
завещания. Я, во всяком случае, для нее такового не составлял.
– Как я понял, мадемуазель Бакли сама написала его на листке
почтовой бумаги и отослала вам по почте.
Адвокат покачал головой:
– В таком случае мне остается лишь сказать, что до моей
конторы оно не дошло.
– Но, право же, мсье Вайз…
– Я не получал никакого завещания, мсье Пуаро.
Воцарилось молчание, затем Пуаро встал.
– Ну что ж, мсье Вайз, тогда наш разговор окончен.
По-видимому, произошло какое-то недоразумение.
– Да, явное недоразумение.
Он тоже встал.
– Всего доброго, мсье Вайз.
– Всего доброго, мсье Пуаро.
– Ну вот и все, – заметил я, когда мы снова очутились на
улице.
– Именно так.
– Вы думаете, он лжет?
– Попробуй угадай. Его ничем не прошибешь, даже той
кочергой, которую он проглотил, если судить по его осанке. Одно мне ясно: он
будет намертво держаться за свое. Он не получал никакого завещания. И с этого
его уж никуда не сдвинешь.
– Но ведь у Ник должно быть извещение о доставке.
– Эта малютка, да разве она станет забивать себе голову
такими вещами? Отправила, и дело с концом. Вот и все. К тому же в тот день ее
клали в больницу на операцию аппендицита. Я думаю, ей было не до этого.
– Что же нам теперь делать?
– Черт возьми, мы повидаемся с мсье Крофтом. Возможно, он
что-нибудь вспомнит. Ведь вся эта история, можно сказать, его рук дело.
– Ему это ни с какой стороны не выгодно, – заметил я с
сомнением.
– Да, я не представляю, чем бы он здесь мог поживиться.
Возможно, что он просто хлопотун, из тех, кто обожает устраивать дела своих
соседей.
Я был уверен, что мистер Крофт таков и есть.
Доброжелательный всезнайка, способный натворить немало бед в нашем мире.
Мы застали его в кухне. Он был без пиджака и что-то
помешивал в кипящей кастрюльке. По флигельку распространялся дразнящий,
аппетитный запах.
Он с готовностью отставил свою стряпню, явно сгорая от
желания потолковать об убийстве.
– Минуточку, – проговорил он. – Идемте наверх. Матери тоже
ведь любопытно. Она нам не простит, если мы будем разговаривать внизу. Куи,
Милли! К тебе идут двое друзей.
Миссис Крофт сердечно поздоровалась с нами и засыпала нас
вопросами о Ник. Она мне нравилась гораздо больше мужа.
– Бедная девочка, – говорила она. – Так, стало быть, она в
больнице, вот оно что. Еще бы ей не заболеть после такого потрясения! Жуткое
дело, мсье Пуаро, просто кошмар. Подумать только, взяли и застрелили ни в чем
не повинную девушку. Вспомнить страшно. И ведь не в какой-нибудь богом забытой
глуши, а в самом центре Англии. Я глаз нынче не сомкнула, всю ночь не спала.
– А мне теперь страх как боязно уходить из дому и бросать
тебя здесь, старушка, – сказал ее супруг, который, надев пиджак, присоединился
к нам. – Как вспомню, что вчера вечером ты оставалась здесь одна-одинешенька,
так прямо мороз по коже.
– Да я тебя и не пущу, – сказала миссис Крофт. – А
вечером-то и подавно. Вообще мне не терпится уехать поскорей из здешних мест.
Мне уж тут не будет так, как прежде. Бедная Ник Бакли теперь, наверное, и
ночевать-то никогда не сможет в этом доме.
Нам было не так-то просто добраться до цели своего визита.
Мистер и миссис Крофт говорили без умолку и проявляли ко всему живейший
интерес. Приедет ли родня той бедной девушки? Когда похороны? Будет ли
следствие? Что думает полиция? Напала ли она на след? И правда ли, что в
Плимуте задержали какого-то человека?
Получив ответ на все свои вопросы, они принялись уговаривать
нас позавтракать вместе с ними. Нас спасло только измышление Пуаро о том, что
мы торопимся на завтрак к начальнику полиции.
Но вот, воспользовавшись мимолетной паузой, Пуаро спросил о
завещании.
– А как же, – сказал мистер Крофт. Задумчиво наморщив лоб,
он дергал за шнурок от шторы, то поднимая, то опуская ее. – Помню все как есть.
Мы, кажется, тогда только приехали. Да, я все помню. Аппендицит – вот что
сказал ей доктор.
– А может, у нее и не было-то ничего, – вмешалась миссис
Крофт. – Дай только волю этим докторам – они кого угодно искромсают. Это ведь
был не такой случай, когда во что бы то ни стало надо оперировать. У нее было
несварение желудка да еще что-то такое, а они ее послали на рентген да и
говорят, что лучше, дескать, избавиться. Вот и отправилась она, голубушка, в
какую-то паршивую больницу.
– А я просто спросил ее, оставила ли она завещание. Так,
больше шутки ради…
– Ну и…
– И она его прямо при мне написала. Хотела было взять на
почте бланк, да я ей отсоветовал. С ними, случается, хлопот не оберешься, мне
как-то рассказывал один человек. А потом, у нее двоюродный брат – адвокат.
Когда она поправилась бы – а я ведь в том не сомневался, – он бы выправил ей
документ по всей форме. Я это так просто, ради предосторожности.
– Кто был свидетелем?
– Кто? Да Эллен, ее горничная, с мужем.
– Ну а потом? Что же вы сделали с завещанием?
– О, мы послали его Вайзу. Этому адвокату.
– Вы точно знаете?
– Да, мистер Пуаро, голубчик, я сам ведь посылал. Опустил
прямо в ящик, в тот, что висит у калитки.
– Но мистер Вайз сказал, что он не получил завещания…
Крофт с изумлением взглянул на Пуаро.