– Итак, все на ходу, – сказал Пуаро. Он теперь был абсолютно
серьезен и даже слегка побледнел. – Время пришло. Вы все подготовили?
– Все ваши приказы в точности выполнены. Правительства
Италии, Франции и Англии поддерживают вас, и мы работаем синхронно со всеми
разведслужбами.
– Это, по сути, что-то вроде новой Антанты, – сухо заметил
Пуаро. – Я рад, что наконец сумели убедить Дежардо. Что ж, начнем… точнее, я
начну. Вы, Гастингс, останетесь здесь – да, прошу вас! Поверьте, друг мой, так
будет лучше… я не шучу.
Я верил, но вовсе не собирался оставаться в тылу. Короткий
спор с Пуаро завершился в мою пользу.
Лишь когда мы очутились в поезде, мчащем нас к Парижу, мой
друг признал, что вообще-то доволен моей настойчивостью.
– Потому что вы – часть игры, Гастингс. Важная часть! Без
вас я могу и проиграть. Тем не менее я чувствовал, что моя обязанность –
попытаться избавить вас от опасности.
– Так, значит, нас ждет опасность?
– Mon ami, там, где Большая Четверка, всегда опасно!
Прибыв в Париж, мы тут же отправились на другой вокзал, и
только тогда Пуаро сообщил о конечной цели нашего путешествия. Мы ехали в
Больцано, итальянский Тироль.
Когда Харви зачем-то вышел из экипажа, я, воспользовавшись
случаем, спросил Пуаро, почему он сказал, будто это я разведал место встречи
Большой Четверки.
– Потому что так оно и было, друг мой. Я не знаю, как Инглзу
удалось раздобыть такие сведения, но он это сделал, и он послал к нам своего
слугу. Мы направляемся, mon ami, в Карерси, хотя теперь итальянцы называют это
место Лаго ди Карецца. Теперь вы понимаете, чем обернулась ваша «Кара Зия», а
также «карроза» и «ларго»… Генделя приплело сюда ваше неуемное воображение.
– Карерси? – переспросил я. – Никогда о нем не слышал!
– Я всегда говорил вам, что англичане не знают географии. А
ведь это – хорошо известный, прекрасный курорт, в четырех тысячах футов над
уровнем моря, в самом сердце Доломитовых Альп.
– И это и есть тихий уголок, который Большая Четверка
избрала для сбора?
– Скорее там их штаб-квартира. Знак сбора подан, и они
намерены теперь исчезнуть с глаз всего мира и отдавать приказы из своей горной
цитадели. Там уже провели разведку. Вокруг городка – множество каменных
карьеров и разработок минералов, и практически все компании (а в основном там
представлены небольшие итальянские фирмы) на самом деле принадлежат Эйбу
Райланду. Готов поклясться, что там есть огромные подземные пещеры, вход в
которые найти практически невозможно. И оттуда руководители организации могут
по радио отдавать приказы своим последователям, которых уже тысячи в каждой
стране. А потом из-под скал в Доломитах восстанут над миром новые диктаторы. То
есть я хочу сказать, восстали бы, если бы не Эркюль Пуаро.
– Вы в это действительно верите, Пуаро? А как насчет армий и
всего государственного аппарата цивилизованных стран?
– А как насчет России, Гастингс? Это будет новая Россия,
только в необозримо бо?льших масштабах… К тому же у нас возникает
дополнительная угроза: в своих экспериментах мадам Оливер зашла даже дальше,
чем рассчитывала. Я уверен, что она довольно преуспела в освобождении энергии
атома и может использовать ее в своих целях. Успешными были и ее опыты с
атмосферным азотом, а еще она работала над передачей энергии без проводов – и в
результате получен луч огромной разрушающей силы, который можно направить на
любой желаемый объект. Вообще-то никому в точности не известно, что еще может
эта леди, но можно не сомневаться: может она куда больше, чем предполагает
ученый мир. Она гений, эта женщина – мадам Кюри ничто рядом с ней. Добавьте к
ее гениальности практически неограниченные средства Эйба Райланда и мозги Ли
Чанг Йена, величайшего из всех известных в истории преступного ума, создающего
планы, – и пожалуйста, цивилизации конец!
Слова Пуаро заставили меня глубоко задуматься. Хотя мой друг
любил использовать в своей речи преувеличения, он при этом вовсе не был
паникером. И я впервые осознал, в какую отчаянную и безнадежную борьбу мы
ввязались.
Харви вскоре вернулся, и мы поехали дальше.
В середине дня мы добрались до Больцано. Оттуда мы должны
были ехать на машинах. Несколько больших синих автомобилей стояли на
центральной площади города, и мы втроем сели в один из них. Пуаро, несмотря на
дневную жару, поднял воротник пальто и закутался в шарф. Только и видно было,
что глаза да кончики ушей.
Я не знал, было ли это попыткой маскировки, или же просто
Пуаро боялся схватить простуду. Мы ехали около двух часов. Это было воистину
прекрасное путешествие. Первую половину пути мы мчались вверх и вниз по горному
серпантину с искрящимися водопадами по одну сторону дороги. Потом мы выбрались
в плодородную долину, протянувшуюся на несколько миль, а затем, поднимаясь,
стремясь теперь уже только вверх и вверх, дорога завела нас в густые сосновые леса,
и мы уже видели над собой заснеженные каменистые вершины. В целом местность
была дикой и чарующей. Потом последовало несколько крутых поворотов дороги,
по-прежнему шедшей среди сосен, и внезапно перед нами возник большой отель –
конечный пункт нашей поездки.
Для нас был заказан номер, и Харви проводил меня и Пуаро
прямиком туда. Окна наших комнат выходили на каменистые вершины поодаль и
ведущие к ним длинные склоны, поросшие соснами.
Пуаро всмотрелся в ближайший склон.
– Так это здесь? – негромко спросил он.
– Да, – ответил Харви. – Это место называют лабиринтом
Фельсена – видите, там самым беспорядочным образом нагромождены валуны и между
ними вьется тропинка? Справа от них – карьер. Но мы думаем, что вход в
подземное убежище – в лабиринте Фельсена.
Пуаро кивнул.
– Идемте, друг мой, – обратился он ко мне. – Спустимся вниз
и посидим на террасе, полюбуемся на солнце.
– Вы думаете, это будет мудрым поступком? – спросил я.
Он лишь пожал плечами.
Солнце здесь было великолепным – вообще-то говоря, оно было
для меня даже слишком ярким. Мы вместо чая выпили кофе со сливками, потом
поднялись к себе и распаковали свой скудный багаж. Пуаро пребывал в особом
настроении, впав в своего рода мечтательность. Раз-другой он покачал головой в
ответ на собственные мысли и глубоко вздохнул.
Меня весьма заинтересовал некий мужчина, вышедший вместе с
нами из поезда в Больцано; его ожидал частный автомобиль с шофером. Он был
маленького роста, и мое внимание привлекло то, что он был почти так же закутан,
как Пуаро. И более того, вдобавок к пальто и шарфу он нацепил огромные синие
очки. Я был убежден, что это – представитель Большой Четверки. Но Пуаро,
похоже, не проникся моей идеей; однако позже, когда я выглянул из окна своей
спальни и увидел этого же самого человека гуляющим вокруг отеля, Пуаро признал,
что, возможно, в моем предположении что-то есть.