Книга Бекерсона - читать онлайн книгу. Автор: Герхард Келлинг cтр.№ 49

Он сидел у самой воды, воспринимая это как сосредоточенный миг ожидания — миг в преддверии встречи. Он буквально так это себе и представлял: резкое ощущение свежего белья, добротной обуви, сшитой из мягкой, словно перчаточной оленьей кожи коричневого цвета, ладно скроенное пальто, в котором он надежно себя чувствовал… Он даже не продумал, что бы ему такого сказать Бекерсону, не представляя себе, как все сложится. Его душу переполняли живое любопытство, страх и даже радостное возбуждение. Он ощутил в себе максимальную сосредоточенность, когда по речной акватории со стороны причала «Мельничное поле» по направлению к причалу «Плотина» стало приближаться судно, в то время как ожидаемое им судно еще только подтягивалось по центральной части Альстера в сторону Рабенштрассе. Это был прекрасный пример точности организации речного сообщения и ответственного диспетчерского планирования. Ему было приятно видеть, как эти два начала сливались воедино.

Без какой-либо задержки «Роденбек», отчалив от плотины, приблизился к нему, затем продолжил свой рейс в направлении Рабенштрассе, еще до того как его судно, возвращаясь оттуда же, причалило около него, почти тютелька в тютельку, всего с одной минутой опоздания (часы показывали девять пятьдесят пять). «Сузебек», описав небольшую дугу, уткнулся в причальную стенку. В то утро на борту судна почти никого не было — пустая прогулочная палуба, что его, впрочем, вполне устраивало; несмотря на очевидную бессмысленность гонять полупустые суда по Альстеру, его вполне устраивал маршрут, позволявший переправиться на другой берег. Наименьшая удаленность от окружающего мира, без всяких разговоров, лишь за полторы марки он получил от капитана свой билет всего на одну остановку, чтобы переправиться на другой берег (о стоимости проезда он узнал заранее из объявления). На борту, кроме него самого, находился всего один пассажир — какой-то темнокожий турист, скорее всего индус, в тюрбане и плаще, устроившийся в средней части судна.

Перед собой на столике он разложил план города. С плохо скрываемым любопытством стал разглядывать его сквозь свои очки в черной оправе, словно он, Левинсон, являлся составной частью окружающего ландшафта и элементом экскурсии по Гамбургу.

Он прошелся по внутренней части сразу же отчалившего судна и вышел на заднюю платформу, где, повернувшись спиной, занял место на корме «Сузебека», который уже взял курс на противоположный берег; закрыв глаза, он подставил лицо под солнечные лучи и несколько раз глубоко вдохнул ноздрями свежий воздух. Вот уж действительно нет ничего лучше легкого бриза над скользящим по волнам судном. С кормы «Сузебека» он наблюдал за тем, как отступал берег Уленхорста, вместе с тем не очень остро воспринималось медленное приближение причала на противоположном берегу.

Но когда однажды взгляд все-таки скользнул на другой берег, он попытался тем не менее рассмотреть открывшийся кусок суши, миновав глазом корабельные надстройки. Но так ничего и не заметил. В какое-то мгновение он даже с ужасом подумал, что направляется не туда, куда надо, но быстро успокоился: на воде расстояния очень быстро смещаются, поэтому практически невозможно фиксировать направление движения по береговой линии. Сама водная гладь в зависимости от профиля странным образом то сужается, то расширяется… Он пытался лишь разобраться для себя, с какой стороны будет приставать судно — по левому или по правому борту, чтобы на этом основании решить, какое лучше выбрать исходное положение, чтобы в момент окончательного причаливания прострелить взглядом берег. При этой мысли по его лицу пробежала улыбка: он обожал точность. Он ведь и чуть позже мог внести поправку, если бы увидел, каким боком железный корпус «Сузебека» приближается к причальной стенке.

Он стоял, удобно облокотившись на поручни. Глядя на водную гладь, он наблюдал за тем, как целеустремленно «Сузебек» вышел на водный простор Альстерского моря, как он едва слышно проговорил про себя с улыбкой; он с видом знатока отслеживал четко выраженный фарватер и уже прочерченную им дугу, чтобы преодолеть границы этого моря. Он еще раз порадовался своей собственной ценной придумке — отправиться на встречу по воде, когда самым неприятным образом был вынужден пробудиться, оторваться от своего индивидуального забытья. Дело в том, что, придерживая у груди уже свернутый план города, темнолицый турист в плаще подошел к нему, чтобы, вероятнее всего, расспросить его как знакомого с этими местами попутчика о каких-нибудь топографическо-страноведческих деталях. Он, Левинсон, красноречиво и однозначно предпочел избежать разговора, повернувшись к нему, пытающемуся бесцеремонно вторгнуться в мир его мыслей (ведь даже у каждого животного или хищного зверя есть своя «зона безопасности»!) если не спиной, то по крайней мере боком, в любом случае ясно дал понять, что здесь он, Левинсон, хочет располагать самим собой, чтобы никто его не беспокоил… Потом ему еще показалось, что изначальный порыв был позитивно воспринят его случайным попутчиком, поскольку тот по крайней мере в открытую не добивался контакта с ним, хотя его прежнее ощущение свободы и счастья на борту судна подверглось некоторой эрозии или даже серьезному давлению, проистекавшему от мучительной вероятности притязаний чужака или всего лишь досады от произошедшего разрыва.

Фактически попутчик в плаще смотрел на него не только с надеждой, в чем он убедился, бросив на него боковой взгляд. Он с откровенной наглостью рассматривал его, на что он, Левинсон, затем ответил тем, что не долго думая вообще отвернулся, тем самым лишив попутчика мишени для проявления навязчивого внимания. К счастью, курс «Сузебека» был таков, что с этого места Альстер открывался во все стороны. В пределах акватории не было видно ни души. Вода застыла на месте тяжелым и неподвижным грузом, над которым расстилался шум от идущего вдали транспорта. Календарь показывал середину апреля, наступала ранняя весна, то есть время парусных регат, проводимых в утренние часы по субботам. Там состязались яхты класса «Дракон» гамбургского яхт-клуба. В этих соревнованиях иногда участвовал и он, Левинсон, на взятых напрокат «Кентаврах» или «Пиратах». Тогда он брал в руки тросы, далеко от берега, посреди ревущего города в качестве «одиночника», каковым он, строго говоря, не являлся, но охотно мечтал себя видеть, поскольку обожал управлять яхтой в одиночку, выбирать тросы, удерживать румпели, следить за порывами ветра, за иногда появляющимися рядом с ним другими судами. Да и за плавающими по Альстеру теплоходами, за которыми как профессиональными судами (например, «Сазельбек», «Сузебек», «Зильбек», «Айльбек» «Гольдбек», «Роденбек» или «Зонствибек») признавалось право на преимущество прохода по акватории, и на корме одного из них он сейчас как раз стоял, опершись на поручни и разглядывая речную гладь. Несмотря на преследовавшие его трудности, он все еще выглядел крайне сосредоточенным на своих мыслях. Судно тут было совсем ни при чем, а его пребывание на борту словно растворялось в этом то быстром, то медленном скольжении по акватории Альстера, в размеренном урчании дизельного мотора под его ногами. Значит, машинное отделение располагалось на уровне кормы?

Так постепенно они добрались до цели. Напряженно вглядываясь в причальное сооружение, он поначалу не обнаружил ни на нем, ни на берегу вообще никого, кроме двух молодых женщин или девушек. Часы показывали пятьдесят восемь минут, то есть еще остались две тревожные минуты. Он знал своего Бекерсона, тот вполне мог появиться с точностью до минуты. Быстро повернув голову, он осмотрел прилегающую к причалу сушу, но ни одного человека так и не обнаружил. Только две девушки напряженно ожидали, когда причалит «Сузебек», а затем поднялись на борт, но только после того, как на берег сошел он, единственный прибывший пассажир, своей неповторимой неуверенной походкой — «это твой шаг в иную жизнь».