Позже я лежала, прислонившись к спине Хью, и думала о том что рис уже точно сварился, но у меня не было сил подняться и приготовить нам рыбу и овощи, остававшиеся со вчерашнего вечера.
Тут зазвонил телефон.
— Не обращай внимания, — пробормотал задремавший Хью.
— Это может быть клиент, — сказала я, стремительно хватая трубку.
Но это оказался не клиент, а какой-то японец, говоривший по-английски так быстро и неразборчиво, что мне пришлось дважды просить его представиться. Звонил Козо, любимый бармен Хью. Козо сказал, что был вынужден специально приехать в клуб «Вам сюда», поскольку какой-то клиент отказывался платить, ссылаясь на Хью Глендиннинга.
— Хью не занимается криминалом, тем более в Японии, — сказала я, — он занимается только контрактами.
— Но его брат говорит...
— Брат? — повторила я.
Хью выхватил у меня трубку, и я пошла одеваться. Я была уверена, что у Энгуса оставалось пять тысяч иен, когда мы вернулись из Камакуры. Козо сказал, что счет Энгуса составлял одиннадцать тысяч иен. Даже с учетом заоблачных цен на выпивку в Токио я представить себе не могла, сколько нужно выпить на эту сумму.
Клуб «Вам сюда» располагался на последнем этаже в типичном для Роппонги-Хиллс ночном развлекательном центре. Мы поднялись на лифте вместе со стайкой японских девушек в длинных платьях и туфлях на высокой платформе. Трудно сказать, кто из нас больше казался не от мира сего: я в коротком летнем платье или Хью в своем классическом костюме
Парочка вышибал-американцев, прежде чем пропустить нас внутрь, проверила, не пытается ли Хью пронести в своем портфеле оружие или контрабанду. Вход был бесплатный, но любой напиток стоил тут тысячу иен. Кажется, клубу «Вам сюда» стоило бы сменить название. Я проложила себе путь через тусовку крашеных в зеленый цвет подростков и вспомнила, что читала в какой-то газете об истории с наркотиками, произошедшей в этом клубе.
Энгус сидел у барной стойки. Увидев нас, он замахал руками с преувеличенным энтузиазмом.
— Мама! Папа! Спасибо, что пришли!
Его кто-то ударил — на губе запеклась кровь. Вышибала, не спускавший с него глаз, шагнул к нам и обратился к Хью:
— Этот ублюдок, пытавшийся сбежать, имеет к вам какое-то отношение?
— Я пришел, чтобы оплатить его долги, не более, — ответил Хью, больно сжимая мою руку.
Он пытался сохранять спокойствие.
— Ему повезло, что Козо знаком с вами. Если бы он меня не остановил, я бы приложил парня о стенку.
— А потом у вас были бы проблемы с полицией, — сказал Хью. — Но вы сделали свою работу. Почему бы вам не оставить нас?
— Хью-сан, прошу прощения, — поклонился подбежавший Козо, и я поразилась, каким неуместным было соблюдение японского этикета в этих современных джунглях. — Я уверен, что ваш брат просто не разобрался в ценах...
Вокруг меня стояла куча людей, — сказал Энгус, — я думал, что каждый платит за себя, а оказалось, что нет.
— Что случилось с твоими японскими подружками? — спросила я. — Они были прекрасно одеты, я думала, у них есть деньги.
— О ком ты говоришь? — удивился Энгус. — А, про этих цыпочек из поезда? Они давно ушли домой, им тут не понравилось.
— Козо, сколько я должен заплатить? — спросил Хью.
— Одиннадцать тысяч иен.
— Я заплачу больше. Это за моральный ущерб, чаевые тебе и твоим работникам. Кроме, конечно, того ублюдка, который ударил моего брата.
Вышибала попытался что-то сказать, но сник под строгим взглядом Козо и пошел к дверям.
— Хочешь выпить? — заплетающимся языком спросил брата Энгус.
Я ожидала от Хью какой-нибудь гневной тирады, но этого не случилось. Мой милый вздохнул и проговорил:
— Да, очень. Давай вернемся домой.
По дороге Хью посоветовал Энгусу приложить к синяку лед, если он хочет хорошо выглядеть на нашей вечеринке. И все. Он ничего не сказал о расходах и не поинтересовался, как Энгус мог влипнуть в такую дурацкую историю.
— Этот город слишком дорогой — тысячу иен за «Будвайзер»! Это же восемь долларов. В Таиланде пиво стоит пятьдесят центов. Мне стоило остаться там, я ж тут совсем разорюсь, — жаловался Энгус, с заднего сиденья.
— Все в порядке, братец, я очень рад, что ты приехал, — Хью подмигнул мне, намекая, что неплохо бы и мне что-нибудь сказать, — а если не хватит денег, возьмешь мою кредитку, так что у тебя не возникнет никаких неприятностей.
— Кредитка — это здорово. А какой у нее код? А ты можешь дать мне ее сейчас?
— Как долго ты планируешь пробыть тут? — спросила я, оборачиваясь.
— Пока не надоест.
— Может, тебе стоит найти работу? — поинтересовалась я.
К сожалению, дикция у Энгуса была не слишком четкой, так что преподавать английский он бы не смог, а для того чтобы быть официантом, ему не хватало знания японского. Но у него был фирменный представительный внешний вид Глендиннингов.
— Ты мог бы быть моделью! — осенило меня. — У меня есть друг в модельном бизнесе, а господин Ота похлопочет о рабочей визе для тебя.
— Вряд ли у меня получится, — фыркнул Энгус.
— Не волнуйся о его работе, Рей, — неожиданно жестко сказал Хью. — Энгус, как и все мужчины, еще успеет поработать за свою жизнь, а пока что я о нем позабочусь.
Как и все мужчины. Что это, обычное проявление сексизма, или Хью намекал на меня? Несмотря на то что я работала, большинство счетов оплачивал Хью. Как только мы припарковались, я тут же рванулась вон из машины, чувствуя себя одновременно злой и пристыженной.
— Подожди. — сказал Хью. поворачивая рычажок, блокирующей двери.
—Эй, — подал голос Энгус, — можете развлекаться хоть всю ночь, только выпустите меня.
— Я кое-что придумал, Рей. — Хью неожиданно обнял меня за плечи и поцеловал.
— Если вы собираетесь тут лизаться, я ухожу, — подпрыгнул Энгус, открыл дверцу и выскочил на улицу.
Мы остались одни.
— Рей, разве ты не понимаешь? В парке Уэно Элвис, я имею в виду Джуна Куроя, закрыл дверь, чтобы Сакай не выбрался наружу. Но Сакай мог и догадаться, что открыть машину можно всего лишь подняв рычажок.
— И что? Сакай впустил убийцу?
— Может быть. Это меняет ситуацию. Я позвоню господину Оте, — довольным тоном сказал Хью и поднял рычажок, чтобы я могла выйти из машины.
— Почему ты об этом заговорил? — спросила я. — Два дня назад ты считал Джуна убийцей.
— Ну, не совсем так, — ответил Хью, — кроме того, я просматривал газеты. Оказывается, ему всего двадцать лет, он ровесник Энгуса. Кажется, во мне говорит старший брат.