Латунное сердечко, или У правды короткие ноги - читать онлайн книгу. Автор: Герберт Розендорфер cтр.№ 103

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Латунное сердечко, или У правды короткие ноги | Автор книги - Герберт Розендорфер

Cтраница 103
читать онлайн книги бесплатно

– И потом Бруно уехал?

Эжени кивнула.

– Знаете что, Эжени, – сказал Кессель – Я думаю, он придет. Он придет прямо на праздник.

– Вы думаете?

– Я в этом просто уверен, – сказал Кессель. Но он ошибся.


Пробило двенадцать, и Эжени отправилась домой. Бруно все еще не было, но Кесселю показалось, что она все-таки немного успокоилась. Они еще несколько раз говорили о Бруно. Кессель все время повторял, что Бруно непременно придет на праздник. Конечно, он расстроился, говорил Кессель, он хочет показать, как ему плохо, но от праздника он не откажется ни за что.

– Когда он придет, – сказала вдруг Эжени, – я…

– Что?

– Ничего, – вздохнула Эжени.

Когда она ушла, Кессель выждал немного, потом закрыл магазин, по привычке заглянул в аппаратную, проверил, заперты ли сейфы, и вышел через черный ход, машинально подергав дверь за ручку.

Дома он нашел два письма, пришедшие с последней почтой: один конверт был надписан его собственной рукой, второе пришло от Ренаты. Ренатино письмо было довольно толстое.

Кессель прикинул Ренатино письмо на вес. В последний раз он был Мюнхене две недели назад. Тогда ему было сообщено, что Жаба нахватала двоек по всем предметам и ее оставили на второй год. Он не стал спрашивать, почему от него до сих пор это скрывали: ответ был ясен. «Тебя ведь это не интересует, ты просто ненавидишь Зайчика, – сказала бы Рената, – Ты сразу начал бы издеваться» Кроме того, с юридической точки зрения Кесселю вообще не было дела до того, как учится Жаба и учится ли она вообще. Тем не менее Кессель воспользовался этим предлогом, чтобы поговорить о вещах, до которых ему все-таки, как он полагал, было дело.

– А как она вообще?

– В каком смысле?

Разговор происходил в спальне. Рената уже лежала в постели, Кессель раздевался, сидя на краешке. Такие разговоры они вообще могли вести только в спальне, потому что во всех остальных местах была Жаба.

– В том смысле, что… Были ли у нее еще подобные знакомства?

– Знакомства? Ах да, конечно. У нее теперь есть подруга, ее зовут Сильвия. Очень милая девочка. Они живут в доме 24. Я знаю ее родителей. Зайчик часто к ним ходит.

– Я не об этом. Я говорю о знакомствах с мужчинами.

– С какими мужчинами? У нее нет никаких мужчин.

– Неправда. Одного такого мужчину я даже удостоился видеть своими глазами.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Ну, когда она хотела привести сюда мужика. Это было в декабре, в прошлом году. На ней еще были туфли на каблуках, которые подарил тебе я.

– В таких туфлях она еще ходить не умеет.

– Но она ходила.

– Нет, дети вообще не могут ходить на каблуках. Хотя, правда, к началу учебного года я купила ей туфельки с маленьким каблучком, чисто символическим: в конце концов, ей ведь уже четырнадцать…

– Эти-то туфли я видел…

– Конечно, – с обидой сказала Рената, – ты только и делаешь, что выискиваешь в Керстин недостатки, вместо того чтобы поговорить с ней по-человечески.

– Во-первых, с ней невозможно говорить по-человечески, потому что она никому не дает слова сказать, а во-вторых…

– Тебе бы только уязвить Зайчика!

– …А во-вторых, я не об этом. И ты отлично знаешь, о чем я говорю.

– Не имею ни малейшего представления.

– Хорошо, я тебе напомню. В прошлом году, в декабре…

– Я вижу, что те редкие визиты, – повысила голос Рената, – которые ты… Которыми ты меня… – она запуталась во фразе.

– Но ты же не будешь мне говорить, что не помнишь, как Керстин тогда, в декабре…

– Я вижу, что ты тратишь свои и без того редкие визиты на то, чтобы устраивать мне скандалы!

– Но на ней были те красные туфли на высоких каблуках, которые я подарил тебе в 1976 году на день рождения, или нет?

– Если бы она хоть раз надела мои туфли, – отрубила Рената, – я бы это помнила. Спокойной ночи!

Кессель не стал спорить и молча погасил свет.

Все это было в субботу вечером. Вообще говоря, Кессель собирался лететь в Берлин в понедельник. Однако когда в воскресенье Рената собралась и ушла, чтобы забрать Жабу от ее новой подруги, Кессель позвонил в аэропорт и перезаказал билет на воскресенье вечером. Он не был уверен, заметила ли Рената, что он улетает раньше обычного, или просто не хочет говорить об этом. Но если она заметила, то, наверное, догадалась о причине. Надо полагать, что это толстое письмо было ответом на его тогдашнее поведение. Со времени отъезда Кесселя в Берлин они с Ренатой редко обменивались письмами. Когда нужно было сообщить что-то, например, номер рейса, которым Кессель собирался прилететь в Мюнхен, он просто звонил по телефону. Зачем понадобилось такое огромное письмо? Кессель снова подкинул его на ладони. Судя по весу, в нем было не меньше трех страниц. Интересно, писала ли Рената на обеих сторонах каждого листа или только на одной?

А чего я, собственно, хочу, спросил себя Кессель Хочу ли я расстаться с Ренатой? Никакое «уязвленное самолюбие» во мне давно уже не говорит, я вышел из этого возраста. Может быть, она думает, что я нашел себе в Берлине подружку или даже новую жену? Что еще может быть в таком письме кроме упреков, повторяющихся дважды и трижды, только разными словами? Но моя совесть чиста. За все время, проведенное в Берлине, я не взглянул ни на одну женщину, даже на Эжени – это ей не в упрек, я не хочу ее обидеть, – но даже на Эжени я так толком и не взглянул ни разу, хотя она. скорее всего, была бы не против, если бы я… Тем более, что она и сама иногда… Впрочем, это все равно пустые разговоры.

Хотя это, конечно, вряд ли убедило бы Ренату. Однако в отношении Эжени Кессель оставался тверд: во-первых, потому что придерживался принципа Якоба Швальбе (extra muros), во-вторых, из-за Бруно, а в-третьих… В-третьих, у него было латунное сердечко. Латунное сердечко, вновь обретенное в январе месяце. Кессель больше не терял и нигде не забывал его. Он всегда носил его с собой в левом кармане брюк всегда в левом, ни разу не забыв переложить его, когда надевал другие брюки. На контроле в аэропортах полицейская машинка всегда звенела, и Кесселю приходилось предъявлять латунное сердечко. Полицейские иногда понимающе улыбались.

Видела ли Рената латунное сердечко? Она ведь могла найти его в отсутствие Кесселя и ничего не сказать. Могла даже открыть его и найти пластинку с надписью «I love you». Возможно, в его последний приезд это и случилось. Кажется, она чистила его брюки. Да, точно: брюки она чистила, но Кессель перед этим вынул сердечко и переложил в карман куртки. Хотя, конечно, Рената могла увидеть его и раньше… Как, впрочем, и Жаба, даже, скорее всего, Жаба, которая вечно сует нос куда не следует.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию