Вот теперь ее действительно охватила неудержимая дрожь.
Призвав на помощь все свои внутренние ресурсы, Роуан пыталась вдохнуть жизнь в
застывшие черты и явственно ощущала, как энергия медленно покидает ее,
окутывает незнакомую материю, внедряется в эту материю и придает ей форму.
Происходящее можно было бы сравнить с электризацией, однако все было гораздо
тоньше и сложнее. Роуан расслабилась, когда увидела, что губы растянулись в
улыбке.
Спокойная улыбка, как у Джулиена на фотографиях. Огромные
глаза наполнились светом. Руки потянулись к ней и едва не коснулись ее лица.
Тело Роуан наполнилось блаженным теплом.
Затем фигура озарилась неясными бликами и внезапно растворилась
в воздухе, а последняя волна тепла оказалась такой жаркой, что Роуан отступила
и отвернулась, прикрыв глаза рукой.
Комната словно вдруг опустела. Лишь портьеры беззвучно
колыхались. Постепенно вновь воцарился холод.
Роуан сразу продрогла. Силы покинули ее. Руки по-прежнему
дрожали. Она подошла к камину и устало опустилась на колени.
В голове царил сумбур. Роуан с трудом понимала, что
произошло и какое она имеет ко всему этому отношение. Постепенно мысли стали
обретать ясность.
Она положила на маленькую решетку растопку, сверху –
несколько палочек и небольшое полено, затем чиркнула длинной спичкой и разожгла
огонь. Через секунду послышался треск и в камине запрыгали язычки пламени.
Роуан не сводила с них пристального взгляда.
– Ты ведь здесь? – прошептала она, глядя, как
огонь охватывает сухую кору, становится все ярче и сильнее.
– Да, здесь.
– Где?
– Рядом с тобой, вокруг тебя.
– Откуда исходит твой голос? Сейчас он вполне реален и
тебя может услышать кто угодно.
– Скоро ты поймешь, как это происходит, и гораздо
лучше, чем я.
– Ты этого от меня ждешь?
Последовал долгий вздох. Роуан напрягла слух: никакого
дыхания – лишь явственное ощущение чьего-то присутствия. Сколько раз ей
доводилось вот так же чувствовать кого-то рядом, но не потому, что она слышала
чужие шаги, биение сердца или дыхание. Звуки были именно такими – более
тонкими, неуловимыми.
– Я люблю тебя, – сказал он.
– Почему?
– Потому, что для меня ты самая красивая. Потому что ты
способна меня видеть. Потому что в тебе воплотилось все то человеческое, чем я
жажду обладать. Потому что ты живая, теплая, мягкая. И я знаю тебя, как знал
прежде тех, других, что были до тебя.
Роуан молчала, и он продолжил:
– Потому что ты дитя Деборы, ты дитя Сюзанны, Шарлотты
и всех остальных, чьи имена тебе известны. Даже если ты откажешься принять
изумруд, который я подарил Деборе, я все равно люблю тебя. Люблю и без него. Я
полюбил тебя, как только мне стало известно о твоем грядущем появлении.
Благодаря своему дару предвидения я узнал о твоем приходе задолго до того, как
он произошел. И полюбил тебя заранее.
К этому времени огонь разгорелся вовсю: толстое полено
поглотили яркие оранжевые языки и по залу распространился восхитительный аромат
– умиротворяющий запах горящего дерева. Но Роуан пребывала словно в бреду.
Собственное дыхание казалось ей замедленным и странным. И она уже не была, как
прежде, уверена, что голос, который она различает столь явственно, звучит в
действительности и что его услышали бы другие, окажись здесь кто-то еще.
Однако для нее этот голос звучал ясно и чрезвычайно
соблазнительно.
Она медленно опустилась на теплый пол возле камина и,
прислонившись спиной к мраморной плите, которая тоже успела нагреться,
устремила взгляд в глубокую тень под аркой в самом центре комнаты.
– Твой голос успокаивает, он такой красивый, –
вздохнула она.
– Я хочу, чтобы он казался тебе красивым. Я хочу
доставлять тебе удовольствие. Твоя ненависть повергала меня в уныние.
– Когда?
– Когда я до тебя дотрагивался.
– Объясни мне все, абсолютно все.
– Существует множество объяснений. В твоем вопросе уже
заключен ответ. Я могу поговорить с тобой от собственного «я», но все, что я
скажу, будет основано на знаниях, полученных мною от других на протяжении
многих веков. Я черпал эти знания из вопросов, которые мне задавали. Это своего
рода логическое построение. Если хочешь создать новую образную концепцию –
спрашивай.
– Когда ты появился?
– Не знаю.
– Кто первый дал тебе это имя – Лэшер?
– Сюзанна.
– Ты любил ее?
– Я и сейчас ее люблю.
– Она до сих пор существует?
– Ее нет.
– Я начинаю понимать, – сказала Роуан. – Ты
воплощаешь отсутствие физического состояния, а следовательно, отсутствие
времени. Разум без тела.
– Вот именно. Молодчина. Умница.
– Хватит и одного эпитета.
– Ладно, – согласился он, – но какого?
– Ты играешь со мной.
– Нет. Я никогда не играю.
– Я хочу дойти до сути, до самых основ, достичь, так
сказать, дна. Хочу понять тебя, твои поступки и желания.
– Знаю. Я понял это прежде, чем ты заговорила, –
произнес он все так же вкрадчиво, соблазнительно. – Но ты достаточно умна,
чтобы понимать: в том царстве, где обитаю я, нет дна. – Он помолчал, а
затем неторопливо продолжил: – Если ты заставишь меня произносить длинные
тирады и принять во внимание твои по большей части совершенно неправильные
представления, ошибки и непродуманные определения, то я так и сделаю. Однако
мои слова могут оказаться не столь близкими к истине, как тебе бы того
хотелось.
– И как ты это сделаешь?
– Исходя из того, что узнал от других человеческих
существ, разумеется. Поэтому я и говорю тебе: выбирай. Начни задавать вопросы с
начала, если тебе нужна чистая правда, – и получишь загадочные, туманные
ответы. И к тому же, возможно, бесполезные. Но все равно они будут правдивы.
Или начни с середины – и услышишь ученые, сложные ответы. В любом случае ты
узнаешь обо мне то, что я знаю о себе от тебя.
– Ты дух?
– Я то, что называешь духом ты.
– Как бы ты сам назвал себя?
– Никак.
– Понятно. В твоем мире нет нужды в именах и названиях.