– Я описываю то, что вижу! – говорил он. – Я
не еретик! Как мы сможем чему-то научиться, если не отбросим догмы Аристотеля и
Галена?
Молодец. Но сон рассеялся, исчез, как и то тело на столе с
внутренностями лилипута. Господи, какой ужасный сон!
Она поднялась и, пройдя по толстому ковру, вышла из дома на
деревянный настил пристани. Никогда еще небо не было таким огромным и
прозрачным, заполненным мириадами крошечных мерцающих звездочек. И пена на
черных волнах никогда прежде не отливала такой чистейшей белизной. И песок,
поблескивавший в лунном свете, раньше не был таким светлым.
Где-то далеко на пляже она разглядела неподвижную одинокую
фигуру – высокий худой человек стоял и смотрел на нее. Проклятье! Под ее взглядом
фигура медленно начала таять и постепенно совсем исчезла.
Опустив голову, Роуан вцепилась дрожащими пальцами в
деревянный поручень.
«Ты придешь, когда я позову». «Я люблю тебя, Роуан».
Она с ужасом поняла, что голос доносится отовсюду. Это был
шепот внутри ее и вокруг нее, доверительный и слышный только ей одной.
«Я жду только тебя, Роуан».
«Тогда оставь меня. Не произноси больше ни слова, не
показывайся мне на глаза, или я никогда тебя больше не позову».
С чувством горечи и злобы она вернулась в темную спальню,
быстро пробежала по теплому мягкому ковру и легла на низкую кровать рядом с
Майклом, прижавшись к нему в темноте и крепко вцепившись в его руку. Ей
отчаянно хотелось разбудить его и рассказать о том, что случилось.
Но ей придется справляться одной. Она знала это. Всегда
знала.
Ее охватило предчувствие неизбежного кошмара.
«Мне нужно всего лишь несколько дней перед битвой, –
молила она. – Элли, Дейрдре, помогите мне!»
Ее тошнило каждое утро в течение недели. Затем дурнота
отступила, и последующие дни были поистине чудесными. Она снова открыла для
себя красоту утра, воспринимая хорошее самочувствие в начале дня как подарок
свыше.
Он больше с ней не заговаривал. И не показывался. Когда она
о нем думала, собственный гнев ей представлялся в виде испепеляющего жара,
который обжигает таинственные, не поддающиеся классификации клетки этого
существа, превращая их в сухую шелуху. Но чаще всего при мысли о нем она
испытывала страх.
Тем временем жизнь продолжалась, потому что Роуан тщательно
хранила свой секрет.
Она связалась по телефону с гинекологом в Новом Орлеане,
который договорился, чтобы ей сделали анализ крови в Дестине, а результаты
отослали ему. Как Роуан и предполагала, здоровье ее было в полном порядке.
С ее диагностическим чутьем она давно бы знала, будь что не
так с малышом. Но о ее способностях известно было далеко не всем.
Погода не баловала молодоженов теплыми днями, зато сказочный
пляж был предоставлен почти в полное их распоряжение. И тишина в одиноко
стоящем над дюнами доме казалась волшебной. Если дул теплый ветер, Роуан часами
сидела под огромным белым зонтом и читала медицинские журналы или документы,
присланные Райеном с курьером.
Кроме того, она штудировала все книги по уходу за детьми,
какие только нашлись в местных книжных магазинах. Сентиментальное,
маловразумительное чтение, но тем не менее приносящее удовольствие. Особенно
фотографии малышей с крошечными выразительными мордашками, пухленькими, в
складочку шейками и умилительными ручками и ножками. Ей до смерти хотелось все
рассказать семье. Они с Беатрис болтали по телефону практически через день, но
Роуан понимала, что разумнее будет сохранить тайну. Если что пойдет не так, им
с Майклом будет очень больно, но если об этом будут знать и другие, то потеря
станет горем для всех.
В те дни, когда холодная погода не позволяла купаться, они
часами бродили по пляжу. Или ходили в магазины и покупали милые пустячки для
дома. Им нравилось, что в доме пустые белые стены и мало мебели.
После ремонта на Первой улице этот домик стал для них чем-то
вроде игровой площадки, как выразился Майкл. Он любил возиться на кухне вместе
с Роуан: мелко рубить, нарезать соломкой, помешивать на медленном огне,
поджаривать на углях… Все это они проделывали легко и с удовольствием.
Они посещали лучшие рестораны, совершали короткие прогулки
по сосновому лесу, заглядывали на большие курорты с теннисными кортами и
площадками для гольфа. Но большую часть времени все же проводили дома, где
почти у самых ног плескалось безграничное море и где они были счастливы.
У Майкла хватало дел. Он открыл новую фирму «Большие
надежды» на Мэгазин-стрит; бригада рабочих уже взялась за восстановление
коттеджа на Эннансиэйшн-стрит, и ему приходилось решать все мелкие, но
неотложные проблемы по телефону. Ну и, разумеется, внимания требовал и их
собственный особняк. Наверху, в бывшей комнате Джулиена, до сих пор
продолжались малярные работы, а в задней части дома все еще трудились
кровельщики. Строительство площадки для парковки машин позади дома было пока не
закончено, как и ремонт старого флигеля для прислуги. Они решили, что из него
получится отличный домик для экономки. Оттого, что работы в особняке велись без
его личного участия, Майкл буквально места себе не находил.
Было совершенно очевидно: длинное свадебное путешествие ему
сейчас ни к чему, а Роуан то и дело уговаривала остаться еще на день-другой,
растягивая их пребывание во Флориде на неопределенный срок.
Но Майкл не спорил. Он не только с готовностью исполнял
малейшие ее прихоти, но, казалось, сам получал безграничное удовольствие от
всего, чем они занимались, будь то прогулки рука об руку по пляжу, ланч в
маленькой таверне, где подавали только рыбные блюда, или осмотр выставленных на
продажу яхт. Майкл испытывал наслаждение, даже когда они расходились по любимым
уголкам просторного дома и читали каждый сам по себе.
Майкл по природе отличался сговорчивостью и был практически
всегда и всем доволен. Роуан сразу поняла это, как только его увидела. Именно
из-за этого свойства характера он особенно тяжело переживал все, что с ним
тогда произошло. Наблюдая, с каким увлечением он занимается своими проектами,
рисует планы по переделке домика на Эннансиэйшн-стрит, вырезает из журналов
фотографии декоративных деталей, которые могут пригодиться в будущем, Роуан
чувствовала, что он с каждым днем становится ей все дороже.
Тетушка Вив отлично обустроилась в Новом Орлеане. Лили и
Беа, по их собственному признанию, не давали ей ни минуты покоя, и Майкл
считал, что ничего лучшего для тетушки нельзя и придумать.
– Судя по голосу, она даже помолодела, – заметил
он после очередного телефонного разговора. – Вступила в какой-то клуб
любителей садоводства, а еще в комитет по защите дубов. Одним словом, веселится
напропалую.