Неопознанный ходячий объект - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Полякова cтр.№ 4

Мы взяли такси и поехали к Людкиным родителям. Сама Людка поджидала нас, сидя на балконе. Она вручила нам ключи и уехала, так как торопилась в детский сад за дочкой, а мы с подружкой сели пить чай на кухне. Разговаривать мне не хотелось, и я по большей части молчала, время от времени односложно отвечая на Женькины вопросы.

— Чего нос повесила? — спросила она.

— А чему радоваться? Из дома я через балкон сбежала, и теперь у меня даже одежды нет.

— Я тебе свою одолжу, — осчастливила меня Женька, а я закатила глаза, демонстрируя бурный восторг и заодно пытаясь вспомнить, что из Женькиных вещей я могла бы надеть без того, чтоб самой себе не казаться чокнутой. Вкусы у Женьки такие, что облачиться в ее тряпки мог только человек совсем отчаянный.

Подружка с синим цветом волос чувствовала себя совершенно естественно, а одеваться предпочитала «оживленно», причем, до такой степени, что в глазах рябило.

В общем, жизнь не особенно радовала не только меня, но и Женьку. Мы попробовали смотреть телевизор — не помогало. Порылись в чужой библиотеке, в основном состоящей из любовных романов. Подружка выбрала «Джейн Эйр» и стала читать роман вслух. Наверное, ей стоило остановиться на другом произведении.

Вместо того чтобы отвлечься и на некоторое время забыть, с какой такой стати я сижу в чужой квартире и тоскую, я вдруг мысленно вернулась к нашей с Романом Андреевичем совместной жизни, и она мне показалась чистым сахаром. И чем дальше Женька читала, тем сахарнее она становилась, так что сам Роман Андреевич представлялся мне прекраснейшим молодым человеком без намека на недостатки, душевным, чутким и страдающим из-за моей черствости и нежелания его понять. Я совершенно неожиданно заревела, потому что теперь сидение в чужой квартире казалось не только глупым, но и преступным (это ведь преступление — разбить сердце достойнейшему человеку), и Женька вдруг тоже заревела, обняла меня и сказала:

— Вот за что я люблю тебя, Анфиса, так это за чуткую душу: ты можешь переживать чужое страдание как свое. Не многие теперь на такое способны. — Подружка вздохнула и, давясь слезами, принялась читать дальше, а я заревела еще горше, потому что после Женькиных слов поднимать вопрос о возвращении к Роману Андреевичу было как-то неловко.

Однако где-то в половине двенадцатого, когда подуставшая Женька закончила чтение и начала готовиться ко сну, я пробралась в ванную с сотовым в кармане и, включив воду, чтоб подружка меня не слышала, позвонила домой.

Автоответчик моим голосом сообщил, что хозяева отсутствуют.

— Ромка, — позвала я, — возьми сейчас же трубку.

Ответом мне было молчание. Несколько обескураженная, я набрала номер сотового мужа и узнала, что он находится в зоне недосягаемости. Интересно, где эта самая зона. Забыв о конспирации, я точно фурия вылетела из ванной и завопила:

— Его нет дома!

— Естественно, — ничуть не удивилась Женька ни моему появлению из ванной, ни отсутствию Романа Андреевича. — Он носится по городу и ищет тебя.

— У него сотовый отключен.

— Если он весь день в бегах, вполне возможно, что он забыл его подзарядить.

— Ничего подобного, он делает это нарочно.

— Ты думаешь? — нахмурилась подружка. — Бегает по городу и вместе с тем от тебя прячется?

— Вот именно. Ты Ромку плохо знаешь, это такой иезуит! — с отчаянием воскликнула я и примерно час рассказывала Женьке о возмутительных чертах характера мужа до тех самых пор, пока не заметила, что та, повернувшись на правый бок, спит, сладко посапывая.

Я вздохнула и улеглась рядом с ней, но уснула лишь под утро, сон мой был чуток и облегчения не принес. В половине девятого Женька отбыла в родную редакцию, а в двенадцать уже вернулась с внушительного вида чемоданом в руке.

— Вот, — сказала она, поставив его посреди прихожей, — собрала нам кое-что. Думаю, даже на двоих барахла вполне хватит. Рядиться особо не придется, потому что мы с тобой отправляемся в российскую глубинку. Ты начнешь писать бестселлер, а я пару статеек забацаю.

— В какую глубинку? — насторожилась я.

— В Липатове.

Название ничего моему разуму не говорило.

— А где это?

— В ста двадцати километрах от нашего славного города, и при этом сплошь глухие леса и болота.

— А зачем нам в Липатове? — усомнилась я в надобности моего присутствия среди лесов и болот.

— По большому счету делать там, конечно, нечего, — почесав в затылке, сообщила Женька. — Но, во-первых, не худо проветриться и ненадолго убраться из города, чтоб твоего Романа Андреевича в чувство привести, во-вторых, сейчас в моем бизнесе мертвый сезон: выборы прошли, народ по дачам разъехался и ни о чем, кроме нового урожая, слышать не желает. В это время хорошо идут рассказы о всякой чертовщине, переселении душ, НЛО и прочее.

— А что, в этом Липатове НЛО приземлился или кто-то переселился?

— Может, и не НЛО, но чертовщина там точно водится. В редакцию оттуда письма идут с регулярностью часового механизма. И одно другого затейливее.

Сегодня опять депешу получили, меня начальство командирует разобраться с чертовщиной, так сказать, на месте.

— И что? — не очень уверенно спросила я.

— Анфиса, — вздохнула Женька, — чего на тебя опять накатило? Я имею в виду бестолковость. Начинаю думать, что это врожденное.

— Вот сейчас получишь по носу, — рассвирепела я, — и думать вовсе перестанешь.

— Ладно, не злись, — смилостивилась подруга, — ехать так и так придется. Говорю, сейчас не сезон, а газетка наша выходит регулярно, и ее надо чем-то заполнять. Хочешь не хочешь, а глубинки не миновать. Так чего ж мне одной страдать, давай за компанию.

С моей точки зрения, страдать за компанию было довольно глупым занятием, с другой стороны, коварство Романа Андреевича рождало в душе оторопь.

А если я продолжу сидение в чужой квартире, да еще в одиночку, надолго меня не хватит, начну звонить супостату, а то и того хуже: домой поеду. И вместо воспитательного мероприятия выйдет черт знает что. Женька права, надо ехать.

День, два я способна выдержать в глубинке, опять же природа и погода располагают, а больше двух дней Женьке не понадобится, чтоб разобраться с чертовщиной.

Воодушевленная такими соображениями, я кивнула и заявила:

— Едем в глубинку.