Провозвестник Тьмы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Сезин cтр.№ 38

Пробежался до переговорного пункта и поговорил. Кузнецовы сначала огорчились (при рассказе о Михаиле Михайловиче), потом преисполнились надежд (при описании последующих событий) и сказали, чтобы я пока оставался в Питере. Кузнецов-внук завтра переведет деньги в гостиницу за дальнейшее проживание. Если труженики архива что-то попросят, то они готовы на это. Впрочем, деньги на представительские расходы для этого мне даны и обещано дослать, если понадобится, еще. Я попрощался и пошел наконец ужинать. Вместе с ужином был съеден и запас на завтрак – дооттягивал я вечернюю еду. Помыл ноги и лег спать. Все-таки прогулки по большому городу утомляют. Надеюсь, после пробежки по проспектам спать буду хорошо.

Сон был опять прерывистым и с кошмарными видениями. И не просто темный ужас, а вполне конкретные видения. Это из сна я уже видел во Тьме, и еще раз смотреть на это не хотелось, даже во сне. В общем, я еле дождался звонка будильника и выглядел утром словно подъятый из могилы труп. С трудом выдержал линию, не плюнув на поездку и не завалившись спать. Самым серьезным аргументом послужило возможное продолжение кошмаров в следующем сне.

Есть совсем не хотелось. Ограничился только стаканом кофе. Он хоть чуть-чуть придал бодрости. Пока ехал на метро до Финляндского вокзала, весь иззевался, смущая окружающих.

А теперь – к электричке, но прежде надо бы купить в дорогу водички и чего-то пожевать. Поездка может затянуться на большую часть дня, а кто меня там покормит? Никто. Вообще, если это какое-то организованное мероприятие, то может быть какой-то фуршет за счет организаторов или за плату, но лучше подстраховаться, чтобы потом не мучиться голодом и жаждою. Потому до поезда я успел затариться бутылкой пепси на 1,2 литра и едой. Вроде как этого должно было хватить, даже если никто не позаботится о моем пропитании.

Почему пепси? А привык я к ней, ибо пью ее уже тридцать лет. В этом смысле мне повезло, как и остальным жителям Новороссийска и округи, что в семидесятых годах на нашем пивзаводе открыли линию по разливу пепси. Концентрат привозили из Штатов, а водичка для разведения была местная. Вроде как специалисты компании исследовали множество образцов воды из разных портовых городов страны и в итоге признали новороссийскую воду лучшей для этого.

В СССР она разливалась в стеклянные бутылки по 0,33 литра и стоила сначала сорок копеек, потом сорок пять. Пепси пользовалась бешеной популярностью, я лично видел, как народ грузил в багажники машин с нездешними номерами по паре ящиков ее. Впрочем, была и антиреклама. Утверждалось, что если кинуть в бутылку пепси кусок резины или пластмассы, то пепси его быстро совсем разъест. Дальше делался вывод, что и желудку тоже от нее не поздоровится. Опасно было проливать ее же на пластиковую поверхность – оставались несмываемые следы. Впрочем, я думаю, что это было от кислой реакции напитка, а не от зловредности его, и если то же самое проделать с кислым ягодным соком, то пластику тоже несдобровать. Потому дети слушали мам и бабушек про это вполуха и с удовольствием пили напиток. Благо он газировался сильнее, чем наши отечественные. Потому дети зачарованно смотрели, как сильно пузырится разлитая в стаканы кола. Потом появились заводы и в других местах, а сейчас пепси никого не удивишь. И ее конкурентка тоже появилась. Но мой желудок и зубы от пепси за тридцать лет не пострадали. Так что я могу даже служить примером ее безвредности, когда кто-то станет рассказывать, что пепси или кока-колой можно опрыскивать картошку на погибель колорадскому жуку. Пластиковые канистры из-под концентрата верой и правдой служили владельцам еще долго. И ходил такой не то правдивый слух, не то анекдот, что одно время линия отчего-то не могла работать нормально, то и дело останавливаясь. Приехавшие наладчики популярно объяснили, что если разводить концентрат сильнее, чем по техническим условиям, то линия работать не будет – включается датчик контроля. С тех пор линия работала нормально.

В размышлениях о пепси я почти задремал. Из оцепенения меня вывел возглас какой-то женщины: «Левашово! Вставай, горе мое!» Это было обращено явно не ко мне, но спасибо и за это. Я вскочил и, преодолевая легкое очумение после дремоты, подхватил сумку и рванул к выходу.

И правда, за станцией стоял темно-красный «Икарус», и возле него приглашали желающих на экскурсию. Я тоже подошел, пристроился к очереди и был допущен в салон. Всего набралось человек двадцать разного возраста и пола. Последней в автобус вошла кудрявая девушка в джинсовом комбинезоне, взяла возле водителя микрофон и хорошо поставленным голосом заговорила:

– Уважаемые сограждане! Вы приглашены в поездку на мемориальное кладбище «Левашова пустынь», где похоронены жертвы репрессий тоталитарного сталинского аппарата подавления… На этом святом месте вы можете оценить размах репрессий и увидеть, сколь болезненны они оказались для будущего России и сколь широкий круг людей они охватывали… Меня зовут Дана. Я буду сопровождать вас до мемориала и проведу экскурсию по самому мемориалу. Потом у вас будет два часа на самостоятельное ознакомление с мемориалом, а затем мы поедем обратно к станции. Экскурсия организована Санкт-Петербургской организацией общества «Мемориал» и проходит при спонсорской поддержке…

Тут я немного отвлекся и пропустил список благодетелей. Дальше девушка попросила по приезде на место сначала подойти к ней и записаться в список, потому что спонсоры выделили автобус и экскурсовода именно для массовых мероприятий, потому и нужно отчитаться.

Пока мы ехали к мемориалу, девушка рассказала, что на кладбище захоронено около сорока пяти тысяч жертв сталинизма, что расстрелянных здесь хоронили до начала пятидесятых. Объект считался сверхсекретным, и о нем впервые узнали только на заре перестройки, и то не наверняка. Затем сведений прибавилось, потому стало возможным создание петербургского мартиролога, который выходит и включает в себя все имена расстрелянных в Ленинградской области, в том числе в Сандармохе и прочих местах… Тут к девушке обратился пожилой мужчина с вопросом: «А для чего учитывать здесь расстрелянных в Сандармохе, ведь это совершенно не Ленинградская область?» Девушка стала возражать, что там расстреливали по приговорам ленинградских репрессивных органов. Мне слово «Сандармох» ни о чем не говорило, потому я принялся разглядывать окружающий пейзаж.

Спор закончился, и девушка продолжила рассказ, что здесь похоронены священнослужители, ныне признанные страстотерпцами, ленинградские поэты Борис Корнилов, Бенедикт Лившиц, еще какие-то, физик Матвей Бронштейн, министр госбезопасности Абакумов…

Бориса Корнилова я знал, то есть был знаком с его стихами. Что интересно, «Песня о встречном» расстрелянного Корнилова звучала все время, пока он не был реабилитирован. Лившица я не знал. Вроде как был какой-то Лившиц, который написал книгу с интересным названием «Полутораглазый стрелец», но я не ведал – это тот Лившиц или совсем другой. Бронштейн мне был совсем незнаком, и я решил, что он некий родственник Троцкого. Девушка рассказывала о сплошных репрессиях по польской, немецкой, ингерманландской национальностям, но я уже не вникал в это. Я погрузился в себя, пытаясь прислушаться, не ощущаю ли я чего-то, напоминающего Тьму. Так я и не заметил, как мы подъехали. Автобус остановился, и девушка, выйдя из него, громко попросила подойти к ней и зарегистрироваться.