Финита ля комедиа - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Мельникова cтр.№ 33

Раскиньте умом хорошенько и расскажите откровенно и подробно, как было дело. Мы же добра вам желаем!

Пока Федор Михайлович говорил, лицо архитектора из бледно-желтого превратилось в багрово-малиновое.

На лбу у него выступили мелкие капли пота, которые Мейснер принялся промокать платком и что-то тихо шептать, кажется, молитву.

Наконец он, видимо, решился, потому что небрежно затолкал платок в карман сюртука, хрустнул пальцами и заговорил взволнованно и торопливо:

— Вы правы, Федор Михайлович! Я струсил! Что мне скрывать? Мне и самому показалось, что дело здесь не чисто. Ежели сумеете защитить, спасибо, но Христом богом молю, не выдавайте, а я все, как на духу, расскажу. Позавчера меня действительно арестовали в «Варшаве». Какой-то жандармский офицер с двумя солдатами и еще один человек в партикулярном платье. Посадили меня в экипаж и отвезли в Ковровский переулок, как сказали мне, в охранное отделение.

— Вы что ж, не знаете, где находится охранное отделение? — удивился Тартищев. — Не знаете Ольховского?

Мейснер пожал плечами.

— Я — человек законопослушный. С охранным отделением не сталкивался. Откуда мне знать, где оно находится? А что касается Бронислава Карловича, то, конечно же, знаю. Только подумал, а вдруг его сместили, мне же об этом не докладывают!

— Хорошо, продолжайте, — согласился с его доводами Тартищев.

— Номера дома я не помню, но на вид признаю.

Я ведь все-таки архитектор, — едва заметно улыбнулся Мейснер. — Физиономию людскую не запомню, а уж как фасад дома выглядит, поверьте, через двадцать лет в деталях нарисую. — Он вздохнул, вновь, вытер пот со лба и продолжал свой рассказ:

— Поднялись мы на третий этаж. Там меня тотчас же обыскали и отобрали бумажник. В нем была пятитысячная рента и триста рублей денег. Бумажник обвязали шнурком и опечатали сургучной печатью. Затем посадили меня в прихожую и говорят: «Подождите здесь. Начальник сейчас занят».

Сижу я так полчаса, сижу час, потом второй. Мимо меня провели двух человек в цепях, потом прошли два жандарма. Унтер-офицеры. Наконец, пришел офицер, тоже жандарм, и отвел меня к начальнику. Вхожу: большая комната, посредине стол, заваленный бумагами, на стене карта империи. Под ней человек в штатском платье. Крупный, с усами и небольшой бородкой. Волосы редкие, зачесаны на пробор. Я подошел к столу и остановился. Он даже не взглянул на меня, а продолжал что-то писать. Прошло минут десять. В кабинет вошел прежний жандармский офицер, положил на стол огромный портфель и передал какую-то бумагу. Начальник пробежал ее глазами и говорит: «Я сейчас распоряжусь.

Вызови ко мне Гусева». Через минуту на пороге появился другой жандарм, тот, который меня арестовал. «Немедленно берите людей, — приказал ему начальник охранного отделения, — и арестуйте Визера, да поживее, пожалуйста». А Визер, вы знаете, Федор Михайлович, мой хороший приятель, директор Коммерческого банка.

У меня, скажу я вам, и вовсе коленки подкосились.

А начальник в это время поднял голову от бумаг и строго так обратился ко мне: «Так вот ты каков гусь, Мейснер! В заговорщики записался? Давно мы за тобой следим да в старье твоем разбираемся. Ну, теперь полно!

Погулял — и будет! Давно пора под замок!»

«Помилуйте, ваше превосходительство, — взмолился я. — За что вы меня арестовали? Я живу смирно, никому зла не делаю, и эти пули держал дома не по злому умыслу. За что же меня под замок?»

«Брось дурака валять! — прикрикнул на меня начальник. — Хватит из себя невинную овечку разыгрывать! А про „капли Муромцевой“ забыл? Мы это дело живо раскрутим!»

Я так и обмер…

— Что еще за «капли Муромцевой»? — совершенно равнодушно поинтересовался Тартищев.

Мейснер беспокойно заерзал на стуле и оглянулся на дверь, словно искал пути для отступления. Но фраза вылетела, требовалось ее объяснить. И архитектор сдался.

— Да полнейшая ерунда, господин Тартищев. В тот день, когда Полина Аркадьевна отравилась, я обнаружил, что у меня из шкафчика пропал пузырек с раствором цианистого калия, который остался у меня от папы.

Он страдал от рака. Были сильные боли. И он, наверно, хотел отравиться. Но, видит бог, умер естественной смертью. Пузырек я хотел поначалу выбросить, но после подумал: в нашей семье многие умерли от рака, а вдруг меня тоже прихватит эта страшная болезнь, так лучше умереть сразу, чем мучиться, как мой бедный папа. И оставил.

— Как он попал к вашему отцу?

— Понятия не имею, — пожал плечами Мейснер. — Я узнал о его наличии месяца за два до его смерти.

— А когда он умер?

— В августе прошлого года.

— А когда исчез пузырек?

— Я же говорю, обнаружил, что он исчез, в день смерти Муромцевой или, кажется, на следующий день.

Тогда, помните, много говорили о яде, и меня словно дернуло посмотреть, на месте ли пузырек. Смотрю, исчез. Я поднял на ноги весь дом, но все мне клялись, что в глаза его не видели! Действительно, я хранил его с большими предосторожностями, под замком, в шкафчике, подальше от детей.

— Замок был цел?

— Абсолютно, а ключи всегда находятся при мне, потому что там, кроме яда, хранятся кое-какие ценные и деловые бумаги.

— Кто, кроме членов вашей семьи, знал об исчезновении яда?

Мейснер пожал плечами.

— В общем-то, я не скрывал этого. Именно друзья назвали его «каплями Муромцевой» и еще подсмеивались надо мной, уж не был ли я тайным любовником Полины Аркадьевны и не отравил ли ее из ревности, когда узнал, что Савва Андреевич просил у нее прощения.

— Вы были близко знакомы с Муромцевой?

— Что вы! — замахал руками архитектор. — Никаких связей на стороне! У меня семья, дети! Что вы!

Что вы! Да и знакомы мы были чисто шапочно. Как-то меня представили ей, да я думаю, она тут же обо мне забыла.

— Скажите, Семен Наумович, а Журайский в то время уже приходил к вам?

— Витольд? — изумился Мейснер. — Нет, нет, он и вовсе не мог добраться до яда. Яд находился у меня в кабинете, заходить туда имели право лишь несколько человек. Витольд не был в их числе.

— Выходит, друзья только посмеивались, и никто из них всерьез не связывал пропажу яда со смертью Муромцевой?

— Конечно же, не связывали, — загорячился архитектор. — Да и кому это в голову могло прийти? Чистейшей воды совпадение.

— Но согласитесь, странное совпадение. Ведь кому-то этот яд понадобился? Но для каких целей? Скажите, кто знал, что у вас имеется цианистый калий?

— Да многие. Я из этого не делал особой тайны, потому что яд находился в надежном месте — Он встрепенулся и тревожно посмотрел на Тартищева. — Вы что ж, считаете, что это я всучил яд Муромцевой или продал его ее убийце? — Лицо Мейснера вновь приняло тоскливое выражение.